– Мой муж вдруг начал вести себя хорошо. Я поначалу испугалась, что помирать собрался, но он потом признался, что ходил к ученице нашей местной гадалки, – сообщает одна из стоящих женщин.

Ухоженная, хоть и без макияжа. А румянец на ее пухлом лице успокаивает сердце. Значит, дельный совет я тому торговцу дала.

– Так вы погадать пришли? – уточняю у дам, а сама кошусь на Янгу.

Гадать лучше к ней идти.

– Нет. Хотим, чтобы вы и наших мужей на путь истинный наставили, – сообщают другие дамы.

Такс, где тут выход?

– Леди… льм,– едва слышно шипит мне на ухо Янга, и хватает за руку, чтобы я сбежать не успела.

– Я на это не подписывалась, – так же тихо шиплю я, но Янга со мной не согласна.

– Минутку. Нам нужно настроить чакры, – улыбается она гостям, а затем вытаскивает меня в коридор.

– Тебе сложно им помочь? – ещё и сердится на меня.

– Помочь? Да мне просто повезло. Вдруг я в следующий раз только хуже сделаю?

– Сюда счастливые не приходят. Они все и так на грани отчаяния. Хуже ты уже не сделаешь, деточка, а вот попробовать показать им, что жить можно иначе, можешь. Ты видела жену того торгаша? Пару недель назад на ней лица не было, а сейчас цветёт и пахнет. Вон сколько подруг привела. А они, между прочим, мою лавку стороной обходит и солью посыпали!

– Ты просишь меня помочь тем, кто чинил тебе проблемы?

– Я хочу, чтобы это место узнало, наконец, счастье. И не важно с кого начинать, с друзей или с врагов, – выдает Анга, и я невольно начинаю её уважать еще больше.

Возможно, она права. Больше всего сквернословят и чинят проблемы самые несчастные люди. И часть из них в той комнате.

Мир я не могу изменить и не хочу, но показать людям каплю мировоззрения из своего мира, стоит. Тем более, если есть шанс сделать кого-то чуточку счастливее. Если он сам, конечно, этого захочет. Наседать не буду.

С такими мыслями и возвращаюсь в зал. Мужей прошу не звать. Все равно ведь не пойдут. Хочу поговорить с женщинами. С каждой наедине. И каждая история трогает до глубины души. Не умею абстрагироваться.

Поэтому я и не пошла работать психологом в своём мире, хотя училась. Поступила туда скорее для того, чтобы залатать свои раны и починить поломанное, насколько это было возможно. А оно вот во что вылилось.

К концу дня на меня накатывает такая усталость, какой я даже от работы с синюхой никогда не чувствовала.

Янга тоже вся расчувствовалась, но довольная. Суетиться, делая сладкий чай и еды.

– Ешь, моя хорошая, ешь, – подсовывает пряники. – Тебе много сил теперь надо.

– Это была разовая акция, – будучи полумертвой, отвечаю я.

– Ак… чего? Неважно. Подумай ещё раз. Чем в земле колупаться, не лучше ли в тёплой комнате сидеть и делать добро? Вон какие все счастливые ушли!

– Не все, – констатирую я.

Бабуле осторожный намек про “отпустить контроль и думать о себе” не понравился. Но я этого и ожидала. Три стадии принятия и прочее, прочее…

– Ну и ладно. Одна недовольна, а пять довольных. Это успех!

– Успех будет, когда я земли восстановлю. У меня на это пять месяцев осталось.

– Так тем более! Сама не управишься. Работники нужны. Чем больше, тем лучше.

– Это я и без тебя знаю. Но денег пока столько нет, да и кто пойдёт к Хельм?

– А я тебе сама проверенных найду. И с деньгами помогу. От своей части за синюху откажусь, – выдает Янга.

Уж не знаю, почему для нее это дело настолько важно, что она готова на такое пойти, а для меня предложение более, чем заманчивое.

Вот только…

– Не думаю, что это хорошая идея. Прости, – поднимаюсь на ноги. – Сон я видела нехороший. А потом и кости твои то же самое показали. Не стоит мне этим заниматься.