Проклиная непредсказуемость стихии и собственное невезение, Джулия выбрала второе.

Сняла туфли и, подняв платье, с осторожностью выпрыгнула из коляски, чтобы провалиться в воду не по колени, как она предполагала, а по пояс!

Но, если уж лодка затонула, то латать её поздно. Поэтому мысленно отругав себя за то, что выпрыгнула с коляски с другой, а не с той же стороны, что и возница, побрела к берегу ещё более злая, чем изначально.

И только на берегу сообразила, что до поместья Сангедор-Луссильон примерно такое же расстояние, как и до её собственного. И если она скажет, что первая повозка, которую она встретила, выйдя на дорогу, направлялась в сторону поместья Сангедор-Луссильон, а не её собственного, и что она была в шоке, это её объяснение будет выглядеть вполне правдоподобно. Особенно если добавить немного драматичности, вставив в рассказ трогательные детали о том, как она дрожащая и растерянная после землетрясения не могла ясно соображать и действовала на автомате.

Никому даже и в голову не придет сомневаться в её искренности, ведь на её месте любой бы подсознательно искал бы укрытие и безопасность, а для любой влюбленной женщины, как известно, самое безопасное и комфортное место – рядом с её любимым.

Решив, что её план безупречен, с отвращением посмотрев на облепившую подол грязь, Джулия поправила платье и, высокомерно вскинув подбородок направилась в сторону дороги, продолжая мысленно отрабатывать детали будущего преставления. Лёгкая дрожь в голосе и едва сдерживаемые слёзы – должны были вызвать не только сочувствие, но и восхищение тем, как великолепно она держится.

Так как ей нужна была не любая повозка, а только та, которая двигалась бы в сторону поместья Сангедор-Луссильон, Джулия вышла не на саму дорогу, а спряталась за стволом одного из растущих на её обочине тополей.

Предосторожность эта, впрочем, была излишней: ей повезло. Первая же появившаяся на дороге повозка направлялась в нужную ей сторону.

Увидев её, она наморщила носик. Телега везла стог сена и была явно очень старой. Но, обстоятельства требовали жертв. Кроме того, то, что она согласилась на подобное транспортное средство, лишний раз продемонстрирует, что она явно была не в себе.

Представив, как она будет выглядеть после того, как вываляется в мокром и грязном платье ещё и в стогу сена, Джулия хихикнула и принялась действовать.

Как только повозка приблизилась, она, изобразив на лице смесь усталости и растерянности, вышла из-за дерева и махнула рукой, привлекая к себе внимание. Возница – добродушный пожилой крестьянин, с удивлением посмотрел на неожиданно появившуюся даму и остановил лошадь.

– Святой Августин! Госпожа! – воскликнул он, явно шокированный её внешним видом. – Вы в порядке? О боги!

– Ох, вроде да… – начала она, делая вид, что с трудом находит силы говорить. – Лошади испугались, когда началось землятресение и понесли… И моя коляска… – Она драматически вздохнула и махнула рукой на озеро. После чего снова вздохнула и со страдальческим видом прижала раскрытую ладонь ко лбу. Проследив глазами за её рукой, крестьянин понимающе кивнул. – Я едва выбралась! – продолжала тем временем Джулия. – Думала, уже всё… Ох! – она снова тяжело вздохнула, и, ожидая реакции собеседник, закрыла лицо руками.

– Может я как-то могу вам помочь, госпожа? – не разочаровал её добродушный владелец старой телеги. – Может вас подвезти?..

– Подвезти? – нарочито растерянно переспросила Джулия. – Да! Подвезите, пожалуйста! А куда вы едете?

– В сторону замка Сангедор-Луссильон, госпожа, – ответили ей, но на этом не остановились, а любезно продолжили: – Но…