В тот же день Аделия перехватила мужа у гардеробной:

– Шерман не тронул меня, пожалуйста, не наказывай меня безразличием, – почти взмолилась она, и муж прищурил глаза.

– Это ложь, – произнес холодно, явно не веря.

– Так проверь. Хоть сейчас... – и она отступила в сторону спальни.

Джон, казалось, засомневался, взгляд его потеплел, и он шагнул к ней – в этот самый момент ее компаньонка выпорхнула из спальни.

– Простите, я помешала? – как будто смутилась она.

Ее муж поглядел на нее и сказал:

– Я уже ухожу, Валентайн. Ты нисколько не помешала.

Джон спустился по лестнице и вышел из дома. Но Аделия видела: ей удалось его убедить. А значит, в эту самую ночь ей предстоит «забеременеть» от супруга...

Другой возможности не было.

Только и здесь все вышло не так, как хотелось: ее мутило весь день, есть не хотелось, и вечером, вернувшись с прогулки, она застала мужа и компаньонку в недвусмысленной позе в библиотеке.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась она, ощущая, как кружится голова, и горячая кровь заливает лицо по самые уши. – Как вы... ты... – Она кинулась к ненавистной ей с первого дня Валентайн и вцепилась ей в волосы.

Та завизжала, и муж ударил Аделию по лицу. С размаху...

Ни капли стыда за содеянное, ни толики сострадания – ничего, кроме ненависти в серых глазах.

– Убирайся к себе, лживая тварь, – прошипел ей прямо в лицо. – И чтобы завтра тебя не было в доме...

Она так опешила, что не сразу нашлась, что ответить, только руку прижимала к горевшей от удара щеке. И глядела на мужа...

А он утешал Валентайн.

У нее на глазах...

– В Айфорд-мэнор тебе самое место, – снова обратился он к ней. – Я напишу, чтобы приготовили комнаты для тебя... и ублюдка в твоем животе.

– Но я...

Супруг так стремительно бросился к ней, с такой яростью стиснул оба плеча, что Аделия вскрикнула от испуга.

– Даже не думай обманывать меня, потаскуха, – прохрипел он ей прямо в лицо. – Я знаю от Валентайн, что женские дни ни разу у тебя еще не случались, к тому же тебя постоянно мутит... Что, скажешь, это неправда?

– Но я...

Джон стиснул руки сильнее, так что хрустнули кости.

– Ты понесла ублюдка от Шермана, а хотела уверить, что он не тронул тебя. Хотела выставить меня дураком... Выдать его отродье за моего. Но у тебя ничего не получится...

– Джон, – прошептала она, с трудом пытаясь сдержаться от навернувшихся слез, – но Шерман... я ведь не виновата. Ты знаешь, как все это было!

Муж скрипнул зубами:

– Он осквернил тебя, и тебе это понравилось.

Аделия головой замотала, так отчаянно, что волосы разметались.

– Вовсе нет, он был ужасен. Я вздрагиваю от самой мысли, снова увидеть его... Пожалуйста, не отсылай меня от себя!

Валентайн протянула ладонь и коснулась плеча ее мужа.

– Не слушай ее, – зашептала она ему на ухо, – она скажет всё что угодно, лишь бы ты позаботился о ней и младенце. Но мы-то знаем, о чем она на самом деле мечтает: хочет прибрать твои деньги. Она... и Шерманы с их дьявольским семенем в ее чреве... Не верь ей, мой милый Джон. Ты лишком умен для такого!

Женщина обхватила его со спины, запустила ладонь за отвороты дублета, а глядела лишь на соперницу.

– Гадина, – не выдержала Аделия, – дьяволица иерихонская. Убери руки от моего мужа! – закричала почти истерически.

Она плохо помнила, что было потом: кажется, она кинулась на нахалку и расцарапала Валентайн лицо. Муж едва ли мог справиться сразу с двумя разъяренными женщинами, и поделом...

Уже следующим утром Аделию усадили в карету и отправили восвояси.

Последним, что она видела, оглянувшись на дом, было расцарапанное лицо компаньонки, с улыбкой провожающее ее из окна их с мужем спальни.