Только звонил он сейчас вовсе не Кадьякам, а одному из рода Гризли, что на протяжении многих веков были соседями Бурых и жили мирно и спокойно.

Спустя пару гудков на другом конце провода раздалось сонное:

— Я слушаю.

— Хватит спать, на работу скоро! — пробасил Гром, и его голос прозвучал, как всегда, недовольно, но мужчину на другом конце провода это вовсе не смутило.

Штиль хохотнул хрипло от не отпускающей его сонливости и отозвался:

— Я выходной завтра, твое величество.

Гром рыкнул в ответ, потому что не любил, когда его кто-то пытался называть подобным образом.

И королем рода Бурых берсерков становиться не собирался даже в самом страшном сне, но жизнь всё решила иначе, когда Кадьяки убили всю его семью, включая отца и братьев, которые и должны были занять трон.

Он один остался и теперь гонял остатки своего рода, пытаясь собрать воедино и следить за тем, чтобы они не натворили ничего в отношении людей. Или себе подобных.

— Что такое, Гром? Почему не спишь в такую рань?

Штиль работал и жил среди людей. Он был начальником полицейского участка и часто помогал, если кто-то из людей обращался к нему, а дело касалось берсерков.

Люди, к счастью, ничего не знали.

И не должны были узнать.

Таково было главное правило берсерков: либо неведение, либо смерть для тех, кто случайно узнал их тайну.

— Опять твои парни что-то натворили?

Гром поморщился, и ему вдруг стало неловко, что он решил отвлечь мужчину по такой ерунде, по сути. Но раз уж позвонил — придется теперь говорить.

— Дальняя деревня — твой участок?

— Да.

— А ты давно там был?

— Пару недель назад, когда корову найти не могли и решили, что ее украли, а она в лесу заблудилась.

— Там девушка какая-то появилась странная.

— Странная? — кажется, только в этот момент Штиль более или менее проснулся, судя по голосу.

— Да. Живет одна в заброшенном доме. Еды нет. Родных поблизости тоже нет. Еще и какие-то проблемы с ногами.

— А ты про нее как узнал?

— Она в наш лес зашла на рыбалку и на меня наткнулась, — скупо пояснил Гром в ответ, не став вдаваться в подробности, что он в тот момент был голый, а девчонка так перепугалась, что у нее ноги отказались работать. — Не хватало еще, чтобы она здесь шастала и искала беду на свою голову! Сам знаешь, какая у нас сейчас ситуация.

— Знаю, — протянул задумчиво Штиль.

— Ты зайди в деревню, как сможешь. Поговори с ней, чтобы она точно поняла, куда нельзя ходить… И захвати с собой инструменты, — Гром кашлянул, потому что было неловко от собственной просьбы.

— Это еще зачем?

— Может, дверь ей приделаешь хоть немного. А то на нее смотреть страшно.

— А сам почему не сделаешь? — судя по голосу, Штиль улыбался, на что Гром только нахохлился и рыкнул, прежде чем отключить телефон:

— Нет мне дела до людей!

И ведь соврал же.

Хотя нет. До людей на самом деле не было. Но эта девушка из головы так и не выходила.

Он бродил по дому, как тот медведь-шатун, которого разбудили посреди зимы, а потому он был злой и всем недовольный.

Даже в доме его всё раздражало — всё лежало не так и не там. И тишина давила на мозги, поэтому Гром вышел снова в лес, чтобы обойти свои «заповедные» территории.

Девушка уснула только перед рассветом, измучившись от собственных слез, и крепко спала, а Гром бродил по лесу, прислушиваясь и принюхиваясь, потому что был здесь хозяином, который не хотел допустить беды, пусть это ему и было в тягость.

Лес был его домом.

Его большой душой, которая так любила свободу, простор и хвойный запах.

Он мог сутками бродить по своим землям, отмечая то, что люди чаще всего не видели: новые звериные тропы. Следы бойни и крови. Границы территорий, которые помечали хищники, а затем рьяно охраняли.