- Если к нам везешь девку, значит, я еще увижу ее, когда вернусь из похода, - произнес молодой воин после чего, попрощавшись с купцом, подозвал своих людей, беседовавших с воинами Сингурда. Вместе они вернулись на свой корабль. Трап затянули на палубу, и, оттолкнувшись от бортов веслами, корабли продолжили каждый свой путь. Я на время забыла о произошедшем, понимая только то, что мне еще не раз предстоит встречаться с этим молодым воином, раз я, волею судеб, буду жить в поместье его отца.

Спустя несколько дней после этой встречи, корабль Сингурда причалил к пристани большого города, расположенного на берегу реки. Деревянные низкие дома, за исключением дома местного вождя, были разбросаны в беспорядке на берегу. Я увидела бродивших у реки гусей, за которыми присматривал оборванный мальчишка, несколько лодок, вытащенных на берег, и небольшое поле с колосящейся спелой пшеницей, желтеющее вдали. В городке мы пробыли два дня. За это время купец распродал половину своих товаров и казался вполне довольным полученной прибылью.

Все эти дни, я находилась на борту под присмотром кормчего по имени Гринольв. Это был добродушный мужчина в годах. Он даже попытался затеять со мной разговор, но я знаками показала, что не совсем понимаю его речи, тогда Гринольв заговорил на ломаном общем языке:

- Хочешь, научу на нашем говорить?

Я кивнула. Кто же от такого откажется?

Кормчий улыбнулся и, показав рукой на реку, произнес на северном языке:

- Река!

Я кивнула и повторила, старательно выговаривая слова, но, видимо, получилось худо, потому как мои попытки повторить правильно слово рассмешили старика. Он повторил снова, я за ним, в этот раз уже стараясь произносить слово лучше. Кормчий удовлетворенно кивнул и продолжил. Так мы и сидели рядышком до самого вечера, по мнению Гринольва я уже знала несколько сложных фраз и умела правильно, по северному, здороваться и произносить слова прощания.

- С такими успехами к концу нашего плаванья будешь мало-мальски понимать нашу речь, - одобрительно произнес вечером кормчий на общем. - Уж лучше так, чем ничего. А девка ты, как погляжу, смышленая!

Через три дня мы продолжили путь. С того памятного дня Гринольв продолжил заниматься со мной каждый раз, когда появлялось свободное время. А на вопрос купца, зачем это ему надо, кормчий просто ответил, что я очень похожа на его покойную дочку, которая умерла несколько лет назад.

Сингурд пожал плечами, но заниматься нам не запретил.

- Учи, если времени не жалко, - благосклонно произнес он, - пригодится у новых господ. И мне легче. Не буду на девку время тратить.

Еще несколько дней мы плыли по реке, пока не оказались в устье, где она впадала в море. Погода постепенно испортилась, стало холоднее. Ветер наполнил парус и корабль северян веселее побежал вперед по морской глади. Уже вовсю чувствовалось приближение осени, но несмотря на то, что небо постоянно было затянуто темными тучами, благодатные дожди не проливались серой стеной. Над морем постоянно гулял ветер, холодный, порывистый. И не было от него покоя. Не спрятаться, не скрыться. Я мерзла. Качка меня утомляла, а северянам было словно бы все равно. Сидели себе на палубе и смеялись, радуясь скорому возвращению домой. Одной мне свет был не мил. Мысли то и дело возвращались к родному краю и семье, которой я оказалась не нужна.

Но вот еще спустя неделю вдали показался берег с высокими берегами. Корабль ласточкой побежал над волнами, когда, обогнув мыс, судно достигло широкого фьорда.

На палубе воцарилось оживление. Сингурд, довольно приосанившись, яростно рявкнул, перекрикивая вой ветра: