России работают уже около 60–70 общин сестер милосердия, зарегистрированных как религиозные или общественные благотворительные организации. Их деятельность распространяется на больницы, богадельни, приюты, патронажные службы и хосписы. Во главе большинства из них стоят священники. Наконец 8 июля 2011 года на общецерковном Съезде по социальному служению было подписано Соглашение о сотрудничестве между Русской Православной Церковью и Минздравсоцразвития. Одной из форм сотрудничества в рамках соглашения станет подготовка сестер милосердия и добровольцев для осуществления деятельности в сферах здравоохранения и социального обслуживания. «Сегодня мы видим возрождение социального служения Церкви. Помогая престарелым, детям-сиротам, беременным, многодетным и многим другим, Церковь делает то, чего она была лишена долгие 70 лет советского плена: творит реальные дела любви и милосердия».[6]Служение милосердия в современном обществе – есть реальная надежда на его выживание, залогом которого всегда было христианское – уважительное отношение к человеку в любом проявлении его жизни – старости, болезни, смерти…

«Я о Боге не думала, Он обо мне всегда помнил».

(Б.Г. Друзовская, умерла 03.09.1993)

«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ии. 13,34–35). В радостях, в испытаниях, в искушениях, в страданиях – до самой последней минуты человеческой жизни Бог ставит перед человеком единственную задачу – научиться любить. Осознание этого единственного смысла бытия приходит к человеку с верой, обретение которой никогда не поздно. Но наиболее драматично оно на смертном одре. Промыслом Божиим и в этом человеку даются помощники – православные сестры милосердия, несущие свое служение в больницах и хосписах, – верные спутники всякой уходящей в вечность души. К сожалению, в российских стационарах большинство пациентов – люди неверующие. Поэтому именно духовность как признание первичности души необходима персоналу в общении с больным. Она же защищает от психологической травмы и родных, ухаживающих за ним – смерть из расставания навек, становится рождением души в другой мир. «… Для верующего (я бы сказал: и для неверующего, только верующий это знает, а неверующий не знает), смерть – это открывающаяся дверь, и через нее совершается встреча лицом к лицу с Живым Богом, то есть любовью, все побеждающей».[7]

Как ответит наш разум на вопросы: «В чем смысл последних страданий? Для чего нужен душе новый опыт, если применить его она уже не сможет? Ответ давно найден и прост: мироздание не терпит бессмысленности, смерть – не конец существования. Бессмертие души не только придает осмысленность страданиям – вера в него является сильнейшим фактором, стабилизирующим психику в течение жизни и тем более в преддверии смерти. Люди верующие обычно не столь драматически переживают мучительные стадии психологических изменений и работы защитных механизмов, описанные Элизабет Кюблер-Росс (она работала, в основном, с уходящими атеистами): отрицания и изоляции; возмущения; переговоров; депрессии; принятия смерти и смирения. Верующие знают, что после смерти тела будут жить дальше и с самого начала болезни не боятся трагического исхода, встречают смерть мужественно, а иногда и с благоговейным ожиданием, как великую загадку. У них не возникает столь тяжелых депрессий, им не приходится с муками вырываться из атеистического стереотипа и в предсмертном смятении искать давно проторенную предками, но забытую современниками дорожку – веру в бессмертие собственной души.