– Коля, – поднявшись на ноги, буркнул Чомга и потер ушибленную скулу.

– Вот что, Коля … – тренер помог стянуть Николаю перчатки. – Ты, Коля, больше не ходи на тренировки – прибьют ведь когда-нибудь, – он тяжело вздохнул. – А мне потом отвечать за тебя…

Николай нехотя побрел в раздевалку.

– Не дрейфь, Чомга, – после занятий Червонец положил ему руку на плечо. – Мы тебя сами драться научим.

И действительно, каждый раз собираясь на озеро, наша честная компания брала с собой две пары боксерских перчаток, и перед купанием мы отчаянно колошматили друг друга. Как правило, Николаю в соперники доставался молчун Бу-Бу, также совершенно не умеющий драться и тоже надолго не задержавшийся в спортивном зале. Их поединок непременно вызывал хохот остальных, ибо игнорируя правила и навыки бокса, Коля и Бу-Бу скорее походили на едва державшихся на ногах пьяных мужиков – в ход шли не только кулаки, но и локти, коленки, а порой и зубы.

– Ладно, хватит, – Червонец растаскивал в разные стороны сцепившихся в мертвой хватке соперников. – Вы бы так на улице дрались, – усмехался он, – а то на «Поплавке» у вас очко играть начинает.

Недавние противники снимали перчатки и ковыляли к озеру, обмывая расквашенные носы и губы. Затем мальчишки, забыв о схватке, прыгали в воду, резвясь в ней, словно малые дети. Мы догоняли друг друга, соревновались в скорости, ныряли на продолжительность пребывания под водой, кидали камни на дальность. Нам нравилось любое соперничество по своей сути – кто же из нас станет победителем на этот раз? Несмотря на то, что в любом, устроенном нами состязании почти всегда первенствовал Червонец, наш азарт и воля к победе никогда не иссякали.

Как-то раз Юрка предложил измерить наши пенисы – у кого же длиннее? При помощи рук мы привели наши мужские достоинства в «боевую» готовность, которая, естественно, была весьма условной: никто из нас еще не расстался с девственностью, хотя темы наших разговоров всё чаще сводились к этому щекотливому вопросу. Каждый из нас уже знал, что такое утренняя эрекция и прочие тонкости пубертального периода; мы не скрывали друг от друга этих волнующих тело явлений.

Даже беглого взгляда хватило на то, чтобы определить победителя столь необычного соревнования – им снова стал Червонец. Остальные участники замеряли свое достоинство ивовыми прутиками, и каждый норовил на импровизированной линейке прибавить сантиметр-другой.

Николай, затаив дыхание, следил за нашими манипуляциями. Он не принимал участия в пикантном мероприятии и даже не снял плавки.

– А ты заснул? – Юрка заметил, что Чомга игнорирует организованный им конкурс. – Ну-ка удиви нас своей армянской штуковиной.

Но Коля, не поднимаясь с земли, лишь отодвинулся чуть в сторону.

– Ах ты, собака! Не хочешь, да? – Юрка приблизился к Чомге и, зажав рукой его шею, повалил на траву. – Может, там у тебя ничего и нет? – он принялся стаскивать с толстяка плавки.

– Отпусти, пожалуйста, – запричитал Коля; но странно – ему хотелось, чтобы его терзали еще и еще, а трусы он может и сам снять… Юркино возбужденное «хозяйство» высилось у Николая перед глазами и иногда касалось его плеч. Он понял, что не выдержит и возьмется руками за Юркин член. А дальше… Но Коля не представлял, что будет дальше.

– Отвяжись от него, – буркнул Червонец и оттащил Юрку от раскрасневшегося Николая. – Вы, блин, похожи на двух гомосеков, – Сергей сплюнул на траву.

Мучитель отпустил Чомге затрещину, и нехотя отошел в сторону.

– Оденьтесь, – уже более миролюбиво сказал Червонец и, натянув на себя плавки, прыгнул в воду.

Коля понимал, что если друзья обнаружат его склонности, то пощады ему не видать, и он с позором будет изгнан из клана. И наверняка об этом узнают в школе. Николай закрывал глаза, представляя, как он идет по улице, а соседи и одноклассники тычут в него пальцами и, не стесняясь, обзывают этим некрасивым словом. Могут написать это и на заборе или стенке дома. Узнает мама и, наверное, будет плакать… Коля вздыхал и тряс головой, стараясь, словно надоедливых мух, отогнать эти печальные мысли. Некоторые свои желания и фантазии он научился исполнять по ночам, и это стало его тайной, так никогда и не вышедшей за пределы спальни. Николай смирился с тем, что новые приятели частенько не только насмехались над ним, но и откровенно издевались. Но поскольку подобные «шутки» преступали черту жестокости, как правило, только с Юркиной стороны, он терпел их с покорностью верного слуги. Так оно, собственно, и было: Коля выполнял мелкие поручения своих покровителей, но особенно не тяготился ими. Зато теперь он смело ходил по району и в школе, зная, что его друзья дадут решительный отпор любому задире. Незаметно для себя и окружающих Чомга стал чувствовать себя спокойнее и даже обрел определенную дерзость. Он мог подойти к стайке школьников и, нагло сплюнув им под ноги, спросить: