– Без базара… – добавил Юрка и, глянув вслед варягам, сплюнул на асфальт.

С этого дня у Чомги – так теперь называли Колю новые приятели – появились авторитетные в районе покровители. В буквально свалившихся с неба друзьях он души не чаял и всюду сновал за ними, как нитка за иголкой. Очень скоро, как и сам Николай, так и его заступники, почувствовали несоответствие друг другу не только в образе жизни и пристрастиях, но даже и в характерах. Добродушно-уступчивый толстяк холодел при мысли о том, что сегодня вечером ему придется лезть через забор за чужими яблоками или – о, ужас! – участвовать в драках, которые его приятели затевали на дискотеке едва ли не каждую субботу. Правда, уличным бойцом Чомга был весьма условным: его функция в потасовке сводилась лишь к провокационному поддразниванию предполагаемых противников. Но свою порцию фингалов, порой существенных, он успевал получить. На дотошные расспросы матери о природе возникновения столь частых синяков, Коля однозначно бурчал в ответ: «На тренировке получил» … Он действительно вместе со своими новыми друзьями стал посещать боксерскую секцию, но по решительной рекомендации тренера уже после нескольких занятий оставил эту затею – уж больно беспомощным и неумелым Николай выглядел на ринге. Да и, получив изрядную долю увесистых оплеух, его желание стать сильным, ловким, смелым резко пошло на убыль, и вскоре он перестал ходить в боксерский зал.

Лишь по одной причине Коля жалел о том, что оставил секцию. После тренировки вся группа – около двух десятков юных боксеров – шла в раздевалку. Мальчишки стягивали с себя, пропитанную потом, спортивную форму и, перекинув через плечо полотенца, неспешно направлялись в душ. Коля старался не смотреть на их обнаженные тела. Он притворно долго копался в своем шкафчике, перекладывая с места на место мыло, полотенце, расческу, и последним входил в душевую. Взрослеющие юноши деловито и энергично намыливали свои тела, подставляя их затем под упругие струи воды. В помещении было пять кабинок, которых на всех, естественно, не хватало. Мальчишки, закрыв глаза, чтобы в них не попадала пена, по очереди заходили под душ. Самые развитые и крупные юноши нарочито не отворачивались от остальных, демонстрируя свои уже взрослые мужские достоинства. Коля, как правило, заходил в крайнюю кабинку, в которой с регулярным шипением, едва бежала тонкая струйка воды. Он долго и тщательно намыливал голову и, протерев глаза, жадно наблюдал за покачивающимися в такт движению пенисами парней.

– Эй, толстяк! Ты не задремал ненароком? – «мухач» Эдичка отпустил Чомге легкий подзатыльник. – Чемпион города должен ждать пока ты свое жирное тело обмоешь? – Легковес был одним из старожилов секции, пользовался среди мальчишек определенным авторитетом и, на его взгляд, мог позволить себе подобную дерзость. – Тебе на твою тушу хоть мыла хватило?

Коля поспешно выходил из кабинки, уступая место Эдичке, и еще более рьяно тер намыленную голову. Но даже такие неприятные моменты не могли испортить ему настроение. Он был готов терпеть жесткие удары в спаррингах, непривычно-тяжелые физические нагрузки, возмущение тренера его неповоротливостью, лишь бы после тренировки – в душе – снова увидеть обнаженные тела парней.

Но на одном из занятий Николай пропустил очередной сильный удар и неловко осел на брезентовый настил ринга.

– Стоп, стоп, стоп! – закричал тренер и, прекращая неравный поединок, замахал руками. – Зачем ты так сильно бьешь?! – отчитывал он соперника Чомги. – Разве не видишь, кто перед тобой? Он же совсем не защищается: у него даже руки опущены! – Наставник повернулся к горе-боксеру. – Как тебя зовут, мальчик?