– Ты палишься, детка, – шепот в ухо. И опять слишком много Голицына, который подталкивает меня вперед за талию!

– Николай, – здоровается Андрей Григорьевич и пожимает ему руку.

Николай? Я еле сдерживаю смешок. Я думала, Ник – это от Никиты. Модно, стильно, современно, а тут… Ну ладно, явно не мне смеяться над чужими именами.

– Ага, и вам не хворать. Давайте уже перейдем к делу, а то у меня на вечер грандиозные планы. – К какому такому делу? – На вечер, который после шести, – издевается надо мной Голицын.

Я краснею и мысленно посылаю Голицыну токсичные лучи ненависти. Смертоубийственные такие лучи. Надеюсь, они смогут разъесть ему кожу.

– Ну, раз вы спешите, – будто даже с извинением в голосе произносит Аполлонов, отчего Голицын задирает подбородок до небес. – Пойдемте.

Да, да, давайте уже творить! Я готова к работе. У меня руки чешутся. Я хочу продемонстрировать все, что знаю и могу. В моих мечтах Аполлонов увидит во мне достойного кандидата и пригласит на постоянную работу, я сделаю проект международного класса, и тот попадет на выставку в Лондоне. Ага, нам будут рукоплескать, фотографии будут пестреть во всех журналах. Возможно, он обратит на меня внимание и…

– Жалкое зрелище, – обогнав меня, Голицын убегает вперед преподавателя.

Я без конца кошусь в сторону Андрея Григорьевича и надеюсь, что не выгляжу как дура. Потому что этот момент… именно так я себе его и представляла. Я иду по коридору крутого архитектурного бюро, рядом – крутой архитектор, и мы с ним коллеги. Коллеги! Как сладко это звучит. Будто сотня ангелов пропела про меня, глупую Аннабель-Ли, что она кому-то коллега, а не это вечное «Аня, ты заколебала со своими макетами, везде клей, давай убирай свой бардак!».

Аполлонов ведет нас в сторону одной из высоких, нестандартного размера дверей, на которой написано: «Мал. макетная». Это не похоже на модный леттеринг или работу дизайнера, который знал, что делал. Просто синяя краска на покрашенной как попало белой двери. Но даже такая ерунда приводит меня в состояние эстетической комы, просто потому, что гармонирует с остальными деталями интерьера. Андрей Григорьевич пропускает меня вперед, а я прячу смущенный взгляд в пол, приближаясь к будущему месту работы. Малая. Макетная. Звучит как музыка. Ощущаю себя будто маленькая девочка, которая притворяется взрослой и которую кто-то случайно принял всерьез. «Это кто у нас тут такой большой архитектор? Это А-а-анечка у нас большой архитектор!» Смеюсь собственным мыслям и тут же ловлю недоуменные взгляды Ника и Аполлонова.

– Я готов, – с вызовом заявляет Голицын, выпятив грудь вперед и небрежно крутя на пальце какой-то брелок, чем возвращает меня на землю.

Он ведет себя так, будто ему как минимум предложили в «Аполло Арт» должность главного проектировщика и тридцать процентов акций в подарок, а он еще собирается подумать. Откуда он вообще взялся, а?

– Готов творить и созидать, – поясняет он. – Какое задание дадите нам на первый раз? Спроектировать умный дом? Современную площадку для детишек? Можно бахнуть из экоматериалов. Давайте что-нибудь поинтереснее и поважнее.

– Что ты здесь вообще делаешь? – не выдерживаю я его напыщенного тона.

– Прохожу практику вообще-то, – с наигранной обидой выдает тот. – Мы с тобой – лучшие студенты курса. Нам выпала честь быть избранными самим Андреем Григорьевичем Аполлоновым.

Нет, он просто меня троллит. И я испытываю испанский стыд из-за его театральщины.

– Давайте вперед, избранные, – вмешивается в нашу короткую перепалку Андрей Григорьевич. – У меня и правда есть для вас задача первостепенной важности.