– Я пришел по делу, а ты? – Он бегло оглядывает меня с головы до ног. – Пришла отдаться во власть нашего архитектурного бога? Ставлю штуку, у тебя под пиджаком кожаный корсет.

Я закатываю глаза и расстегиваю пуговицу, демонстрируя белую майку на тонких бретелях.

– А не пошел бы ты просто, Ник…

– Ну давай удиви. Куда?

Он явно испытывает меня и мое терпение. И прекрасно знает, что имеет на это право после услуги с клиентом Роксаны. Только мне помощь такой ценой не нужна.

– В за… Далеко и надолго! – едва сдержавшись, чтобы не притопнуть, кричу я и тут же смотрю по сторонам, прочищая горло.

– В за-адницу! – Он накрывает рукой лицо и качает головой, будто разочарован. – В зад-ни-цу – это же так просто сказать. Всему тебя, Санта-Анна, нужно учить. С «далеко и надолго» такого Иванушку не склеишь.

– Какого Иванушку, Голицын?

– Ну как же… Григорьева-Аполлонова, рыжего такого из группы. И такого же старого, как наш препод. Вот мне интересно… – Голицын трет подбородок, будто задумавшись и анализируя меня. – Ты росла без отца? Зачем тебе папочка?

Я, не удостоив его ответом, отворачиваюсь. Андрей Григорьевич может быть сколько угодно красивым, высоким, плечистым или что там перечисляла Роксана, но то, чем он управляет, намного круче всех его личных качеств, вместе взятых. Я здесь прежде всего ради «Аполло Арт». Только Голицыну это не докажешь, так зачем надрываться и бесполезно сотрясать воздух?

Стучу в кабинет в надежде, что профессионализм и серьезность Андрея Григорьевича спасут мое настроение.

– Там никого нет, – раздается близко, прямо над ухом.

– Отойди, ты нарушаешь мое личное пространство, – шепчу я слишком тихо, чтобы это подействовало на такого, как Ник, и толкаю его локтем.

И что он прикопался ко мне?

– Я еще даже не начинал, – потирая бок, сообщает он, когда я смотрю на него. И играет бровями, как уже делал в аудитории, когда зачем-то меня поцеловал. Бесит.

Я настырно повторяю стук. Просто назло Голицыну.

– Они все в макетной мастерской. Там 3D-принтер новый привезли, и они домики печатают. Выпендриваются. Сегодня пятница… Что мы вообще здесь забыли, когда должны предаваться разврату? – Он говорит слово в слово как Оксана. Удивлена, что Ник еще не на даче со всей компанией. Это, по словам подруги, вроде бы главная вечеринка лета.

– Сегодня вводный день, – шиплю я на Голицына.

– И любовничек твой, кстати, тоже там.

– Он не… – начинаю повышать голос, как раз когда замечаю у Голицына за спиной Андрея Григорьевича в светлом поло с синим воротничком и такого же цвета джинсах, а не в строгом костюме, какие обычно носит в университете.

Пытаюсь обойти придурка Голицына, а когда тот загораживает проход, с силой наступаю ему на ногу каблуком. Все же не зря я сегодня надела туфли.

– Анна, – слышу я приятный баритон и плыву навстречу ему.

Хочу поскорее оказаться подальше от мерзкого Голицына, потому что каждая секунда рядом с ним вызывает желание пойти в душ и отскрести губкой его дыхание с кожи. Как Роксана вообще может такого любить?

– Добрый день, Андрей Григорьевич. Точнее, вечер. Или еще день? День ведь до шести вечера, кажется?

«Господи, заткнись, Аннабель-Ли!»

Аполлонов реагирует на мою тираду только вежливым кивком, но я определенно – точно говорю! – вижу намек на улыбку в уголках его губ. Хорошее начало, ничего не скажешь. Даром прошла вся подготовка. Даром, что могу перечислить в хронологическом порядке все проекты Perkins + Will, сейчас мне это не помогает. Голицын говорил глупости про любовничка. Ну вот с чего вдруг архитектор с почти мировым именем обратит на меня внимание, когда я и двух слов связать нормально не могу? Ощущаю себя пылью рядом с ним.