Каждый субъект волен по-своему интерпретировать значение, вложенное в данный продукт его автором. Эти особенности интерпретации определяются особенностями интерпретаторов. Однако, то общее, что будет содержаться во всех интерпретациях, включая и интерпретацию самого автора, составит собственно значение, воплощенное в данном предмете. Таким образом, значение может проявляться не только внутри субъекта, но и вне его – в предметах, вовлеченных человеком в сферу своей деятельности, составляющих марксову «вторую природу».[12] Но это – не живое значение, а лишь приблизительный отпечаток того оплодотворенного смыслом значения, носителем которого является деятельность человека. Ведь «вторая природа» имеет важный отличительный признак от собственно природы. Предметы «второй природы» не способны развиваться. Это – вещи, в отличие от организмов, составляющих живую природу. Вещи могут «ожить», только если к ним приобщится человек – тогда и дом начинает «жить своей жизнью», и город мы можем назвать «живым организмом». Именно в этом омертвении вещей и состоит их предназначение. Человек убивает живую природу, чтобы получить средство для собственной жизни (имеется в виду, конечно, философское понимание жизни, а не биологическая ее интерпретация). Человек просто не смог бы стать самим собой, если бы не создал вокруг себя мир вещей.

Но если социальное заключено в самом субъекте психического отражения и одновременно опосредует это отражение, то мы должны заключить отсюда, что объектом психологического исследования служит конкретный человек. Снова обратимся к ранним этапам работы Выготского, мы видим что эта установка находит свое выражение в психологическом контексте: «Предметом… психологии… является именно психика отдельного человека», – подчеркивал Выготский (1968, с. 31).

Таким образом, марксов тезис о человеке как «совокупности всех общественных отношений» получает свое психологическое выражение, и далее возникает задача раскрыть формы воплощения социального в проявлениях жизнедеятельности конкретного человека.

Анализ развития начинается с выявления отношений, представляющих собой исторически простейшее состояние объекта исследования. Для этого следует выявить последовательность состояний объекта по убывающей сложности (см.: «Материалистическая диалектика», т. 1, М., 1981, с. 30–49). Для этого необходимо «снять» все напластования, которые в процессе филогенезе привели к возникновению такого сложного организма, каким является деятельность человека. Выделяя в ходе генетического анализа единицу-«клеточку», исследователь, тем самым, рассматривает предмет как часть более широкого онтологического целого, но, в то же время, предмет приобретает статус снятой формы данного целого, поскольку старое «схоронено» в новом.

Однако, «для правильного понимания методологии „Капитала“ надо учитывать, что метод исследования у Маркса не совпадает полностью с методом изложения (на что он сам неоднократно указывал). Если метод исследования движется от „конкретного“ к „абстрактному“ и затем от „абстрактного“ к „конкретному“, то метод изложения ограничивается переходом только от „абстрактного“ к „конкретному“» (Бранский, 1981, с. 58). В.И.Слободчиков следующим образом описал данную ситуацию применительно к повседневной практике ученого: «Если при проведении исследования логика – „пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что“, то при написании диссертации или диплома вы пишете: „Я с самого начала знал, куда надо идти, я с самого начала знал, как надо идти, и даже более того – знал, что принесу“. На первых пяти страницах автореферата так все и написано; и все этому верят, что так и было на самом деле, хотя на самом деле было прямо противоположно. Однако по логике изложения – все точно, так и должно быть» (Слободчиков, 2001, с. 89–90).