Поэтому единая реальность, которая исследуется разными школами, направлениями, исследователями, позволяет выделять множество различных предметов исследования. Но даже если в этой реальности разными исследователями выделяется, на первый взгляд, один и тот же предмет, на самом деле это не так, поскольку исследователь вкладывает в содержание предмета свою индивидуальную интерпретацию, свой смысл, носителем которого является выделенная им единица психологического анализа.

Отдельная теория не может не входить в структуру научного знания, а ее предмет не может не иметь субъектной (пристрастной) авторской интерпретации. Это означает, что единицы психологического анализа присутствуют в любой теории, независимо от того, эксплицировал автор такую единицу или нет. Поэтому можно определить единицу психологического анализа как понятие, моделирующее предмет исследования, обозначающее индивидуальную (авторскую) интерпретацию (смысл) предмета и позволяющее определить место отдельной теории в структуре научного знания.

Данное определение соответствует концепции М.Г.Ярошевского (1974), с точки зрения которого в научной теории существуют ключевые категории, отражающие основное содержание теории. Единица психологического анализа не может быть названа категорией, поскольку выражает содержание лишь конкретной теории, а не направления или школы в науке, но функция единиц применительно к уровню конкретных теорий (концепций) аналогична функции ключевых категорий.

Проведенное в исследованиях науковедов выделение различных уровней в строении научной области позволяет осуществить не только формальную, но и содержательную дифференциацию понятий «единица психологического анализа» и «предмет исследования». Конкретный исследователь включается в каждое из научных сообществ, образующих иерархию. При всей неповторимости и индивидуальности его научной деятельности, он работает в контексте того или иного научного направления, научной школы, научной группы, в пределах определенной «концептуальной схемы»[10]. Каждое из таких научных сообществ работает со своим особым предметом исследования. Однако, употребляемые исследователем категории и понятия, общие для всего направления, школы, группы, получают в его научной деятельности особую специфику, индивидуализируются, т. е. приобретают особый смысловой оттенок… Поэтому понятие предмета исследования, позволяющее отграничить, скажем, житейскую психологию от научной[11] или одно психологическое направление (школу) от другого, теряет свою дифференцирующую силу при переходе на уровень отдельных психологических теорий.

В этой связи можно привести слова М.Г.Ярошевского: «То, что на категориальном языке обозначается как образ, в различных психологических концепциях выступает под именами „ощущения“, „восприятия“, „значения“, „представления“, „идеи“, „информации“ и др. То, что в категориальном плане трактуется как „мотивация“, охватывает феномены, которые выражаются через понятия „стремление“, „влечение“, „волевой импульс“, „потребность“, „инстинкт“, „аффект“ и др. С каждым из этих терминов соединяется как инвариантное (категориальное), так и вариативное содержание» (Ярошевский, 1974, с. 43–44). Аналогичным образом можно сказать: то, что в плане предмета исследования трактуется как сознание, психика, поведение, деятельность и т. д., в плане единиц психологического анализа выражается через понятия «рефлекс», «значение», «действие», «установка» и т. п. Другими словами, то, что на уровне научного направления или школы обозначается категориально, поскольку выражает «инвариантное в научном мышлении» (там же, с. 42), в конкретной теории приобретает форму единицы анализа, соединяющей в себе инвариантное и вариативное (индивидуальное, субъектное) содержание.