Трактовка так называемых фактов – вопрос веры или, говоря научным языком, принятия той или иной аксиоматики конкретным исследователем. Не случайно через полвека после работ Выготского основатель гештальт-терапии Ф.Перлз написал: «Все теории и гипотезы являются фантазиями, моделями того, как функционирует мир. Когда они подтверждаются и становятся приложимыми к физической реальности, они сами принимают реальный характер. Таким образом, „бессознательное“ и „либидо“ настолько же реальны для фрейдистов, насколько для бихевиористов реальны „рефлекторная дуга“ и „стимул-ответ“. Эти термины стали предметами веры. Подвергать сомнению их реальность означает богохульствовать. То же приложимо к моей позиции в отношении термина „гештальт“» (Перлз, 2001, с. 29).

В своей деятельности исследователь изначально ограничен соответствующими нормами. Это означает, что работа по сбору, анализу и обобщению фактического материала определяется той или иной научной установкой автора, которая, в свою очередь, принимает форму его исходной теоретической позиции и базируется на некоторой аксиоматике, принимаемой автором без (формально-логического) доказательства. Лишь потом вступает в свои права логика, которая нужна нам, чтобы доказать другим важность и правильность («логичность») нашей исходной идеи.

Таким образом, и в научном, и в обыденном сознании находит свое проявление общий механизм порождения знаний. Уверовав в идеальную форму, в дальнейшем мы при помощи формально-логического аппарата производим сложноопосредованную понятийную систему. Вместе с тем, наша индивидуальная система знаний остается индивидуально-личностным, уникальным образованием. Она функционирует по правилам субъективной вероятности, которая представляет собой феноменологическое (Левин, 2001) понятие, обозначающее проявления нашему сознанию каузально-динамических закономерностей веры. В свою очередь, вера человека своим основанием имеет сложную систему аксиоматических построений, к изучению порождения и развития которых психология до сих пор не приступила.

Мы все продолжаем упорно верить, что так называемые объективные факты составляют источник и основу развития научной теории. Вместе с тем, ни один исследователь не может приступить к анализу и обобщению фактов, не учитывая уровень развития современной ему науки и общественного сознания в целом. Исследователь не является «чистой доской» и не производит обобщение «чистых» фактов по типу «коллективных фотографий» Ф.Гальтона. Уровень развития науки и соответствующая ему научная картина мира определяют те границы, за пределы которых не может выйти в своей деятельности ни один исследователь.[8]

Но если это так, если в своей деятельности исследователь изначально ограничен соответствующими нормами, то это означает, что работа по сбору, анализу и обобщению фактического материала опосредуется той или иной научной установкой автора, которая, в свою очередь, принимает форму его исходной теоретической позиции. И действительно, в методологической литературе все шире распространяется точка зрения, которая была сформулирована следующим образом: «В сознании исследователей укореняется понимание того факта, что получение значимого результата самым непосредственным образом зависит от исходной теоретической позиции, точнее, от принципиального подхода к постановке проблемы и определению общих путей движения исследовательской мысли» (Блауберг, Садовский и Юдин, 1970, с. 7).

Принимая в качестве отправного момента своей научной деятельности определенную «объективную» картину мира, исследователь преобразует эту картину (или, вернее, часть ее), придавая ей свою индивидуальную окраску (степень индивидуальности которой, разумеется, может быть самой разной). «Исходные картины мира задают лишь основания познавательной деятельности, ее отправные контуры; сама же выработка нового знания является конструктивной деятельностью, предполагающей творческие усилия субъектов. В знании как результате познавательной деятельности нет ничего, что не проходило бы через горнило субъективности, что было бы простым усвоением, фиксацией данного» (Швырев, 1984, с. 93).