– Потому что там надо ходить на работу, – ответил Кольт. – Там можно умереть, может быть больно. А здесь всего этого нету. Плюс там есть мораль. А если что-то сделаешь в игре, то это не по-настоящему. Бог этого как бы не видит – и все в порядке.

– Здесь тоже есть работа, – возразила Сифарен. – Мы же нуждаемся в золоте, его дают за квесты. Некоторые вообще работают, как в реале. Тут тоже есть боль и смерть. Главная ирония игры заключается в том, что это точно такой же мир, как и тот, который ты называешь реальным. В реальном мире тоже можно делать все что угодно. Просто большинство выбирает стабильность и мнимую безопасность: сидеть в офисе, жить с нелюбимыми, быть как все и так далее. Никто не мешает людям проживать жизни, полные приключений, любви, творчества, путешествий, свободы… Это всегда казалось мне любопытным. Скажем так, души хотят летать, а тела боятся.

Аиша, поймав мой взгляд, закатила глаза и притворно зевнула.

– Опять началось, – сказала она.

Сифарен продолжила, не обращая на нее внимания.

– Почему так страшно умереть в игре? Потому что таковы правила: смерти надо опасаться. В реальном мире тоже ведь все боятся, хотя смерть неизбежна. Конец в любом случае настанет. Но даже самые старые и самые несчастные боятся умирать.

Аиша начала изображать, что ее тошнит в мусорное ведро. Но и это не помогло. Я отхлебнула свой напиток и продолжила слушать. Глаза Сифарен маниакально загорелись.

– Нам вшивают установку, что самое страшное – это смерть, выход из игры. И мы боимся этого, как самого ужасного, – продолжила она. – Даже в игре умереть так же страшно. Хотя в любую секунду мы сможем начать все заново. Уверена, что смерть – это как снять VR-шлем. Закончится жизнь персонажа, но ты-то останешься.

– Как по мне, страх смерти все же осознан, – возразила Аиша. – Мы не знаем наверняка, что нас ждет после смерти. Там может быть все что угодно. А вдруг там что-то чудовищное?

– Может быть, – проговорила Люда, – там вообще ничего нет, и это еще хуже.

– Может, мы проживаем одну и ту же жизнь снова и снова, – предположил Антарес.

– Не, это было бы тупо. Никогда не понимала этой концепции, – сказала Аиша.

– Пути и смыслы высших сил нам неизвестны, – глубокомысленно сообщила Сифарен.

– Сифарен больше не наливаем, – констатировала Люда.

– Да щас, – ответила та и подняла стакан. – Это был тост.

Все выпили.

– Я так и не поняла, в чем смысл Homo Ludens, – сказала я. – То есть все круто, интересно, но… В чем смысл?

– Каждый решает сам, – сказала Сифарен. – Для кого-то это череда квестов, для кого-то бродилка – путешествия и тусы. Для кого-то виртуальная оргия. Вторая тайная жизнь в образе другого человека. Возможность начать все с нуля, перепрожить жизнь, сделать что-то иначе. Войнушка. Помнишь, в начале игры выбираешь цели. Так что смысл для всех разный. Ты выбираешь его сам. Ну и игра тоже складывает вокруг тебя уникальный сюжет.

– Это и в обычной жизни так, – заметил Неон. Это была его первая реплика в диалоге – в основном он просто сидел, уставившись в ноутбук.

– Большая часть игроков выбирает самые простые сюжеты, – продолжила Сифарен. – В глубину редко кто-то идет. Человеческой психике интереснее всего секс, деньги и власть. Вокруг этого все и крутится. Многие тут ходят по борделям. Академии ассасинов, опять же.

– Я читала об этом. Так и не поняла, что в этом такого, – сказала я. – Это же игра.

Мне ответила Люда.

– На самом деле, это большая проблема. Те, кто научился убивать в игре, смогут убить и в реальности. Тут они учатся, тренируются, потом отправляются действовать в реальный мир. Поначалу академии работали открыто, я даже их рекламу видела. Потом начался переполох: какой-то маньяк тут наловчился и убил двух женщин в реальности. Хотя то, что он маньяк, не точно. Есть мнение, что это было задание от академии…