– Я не понимаю к чему ты клонишь, Гидрик.

– Мы слишком нагло воспользовались этим, и богам не понравилось, что кто-то ломает любимые игрушки. Десятки лет существовавший уклад так или иначе устраивал всех: нас, бродяг, великие сущности. А мы, не понимая, что там произошло, – интендант пальцем указал вверх, – стали его менять. И теперь расплачиваемся – все. – Бывший десятник из пророка снова превратился в старого ветерана в отставке и замолчал.

Попрощавшись, лейтенант молча пошёл в свой кабинет. Мысли мелькали и путались как стая ворон. С одной стороны, Старик не сказал ничего нового. Он лишь в слух произнёс то, на что намекал глава магов. С другой – смерть двадцати пяти бродяг действительно не была злым умыслом. Просто он ничего не сделал, чтобы это изменить. А ещё он не мог вспомнить или не хотел признавать, что чувствовал, когда посылал на убой подавленных, трясущихся от страха людей, которым когда-то завидовал.

Приём пищи прошёл быстро и молча – как и полагается в таких коллективах. Если это не торжественное мероприятие.

И уже буквально через пару часов отряд из тридцать одного человека и двух нелюдей вышел из восточных ворот форта. Единственной повозкой управлял старик, обозначенный для Карха как «Старик. Гарнизон Мевина». Внутри на куче мешков сидел уже знакомый маг и, как всегда, что-то писал.

Лейтенант Март (Карх уже знал фамилии мага, офицера и всех трёх десятников), на своём коне ехал чуть впереди строя, остальные же шли пешком. Орк и гоблин позади всех.

Приказа соблюдать тишину не было, и рядовые защитники Мевина между собой время от времени переговаривались. Скор с тех пор как они пришли в форт сильно сдал и сейчас он молча шел за всеми опустив голову. Карх сначала хотел разговорить его парой вопросов, но получив односложные ответы типа да, нет, не знаю, оставил эту затею и стал прислушиваться, что же обсуждают вояки.

Через пару часов пути их окликнули из строя, они зачем-то понадобились интенданту форта.

Старик с интересом рассматривал двух нелюдей так похожих и непохожих, что на людей, что друг на друга. Небольшая скорость их отряда позволяла ему изредка бросать взгляд на дорогу и править одной рукой.

– Язык, где твоё оружие? – орк молчал, ещё больше опустив голову. – Я почему-то так и думал. Но, честно говоря, ты меня приятно удивил. Я-то думал, ты уже на следующий день прибежишь, визжа как поросёнок, весь в слезах, перемазанный навозом. – Старик лишь улыбнулся, а вот строй, который внимательно прислушивался к разговору сдерживаться не стал.

– Если часто пользуешься своим оружием (Карх не стал добавлять, а не прячешься за каменными стенами, но сделал паузу чуть дольше чем нужно), оно ломается без навыка ремонта. – Повисло напряжение, несколько гневных взглядов скрестились на маленьком наглом гоблине.

– А-ха-ха, – старик искренне и заразительно загоготал, откинувшись назад, – Язык мог, если только уболтать их насмерть. А-ха-ха, «часто пользуешься», это да, – он часто им пользуется. – Прекратив смеяться интендант внимательно посмотрел на спокойного бродягу идущего рядом и спросил – А слухи не врут, у этой жабы действительно есть зубы. Эй мелочь, ты сам то видел тварей, чтобы такое говорить?

– Да. – Карх решил перенять манеру речи десятника Бита.

– А как давно это было, и где ты видел отродье? – магистр Аннети, до этого молча ехавший в повозке, очень живо вступил в разговор. Последние слова заинтересовали его.

– Около болот.

– Где конкретно, и, кстати, что ты там делал, расскажи подробно. – Солдаты, неодобрительно шумевшие после слов гоблина, замолчали. Во-первых, когда говорит благородный (титул магистра давал личное дворянство) лучше держать рот на замке, во-вторых, разыгралось банальное любопытство.