В 13:10 в небе здесь, на юге, были видны три самолета, направлявшиеся на юго-восток. Последний был похож на самолет-разведчик, но я не вполне уверен. Сирен воздушной тревоги не было слышно. Служба воздушного наблюдения постоянно сообщает о том, что от шестидесяти до восьмидесяти парашютистов высадились в окрестностях Роттердама и Лейдена. Нет никаких сообщений о действиях наших войск.

Какова ситуация на Севере? Телефонная связь с Леуварденом, похоже, прервана. В почтовое отделение на канале Херенграхт бомба не попала, но три дома на этом канале были полностью разрушены, а теперь еще и дом напротив них серьезно поврежден. Там, должно быть, есть убитые и раненые.

Говорят, что в Роттердаме несколько важных объектов захвачены немцами. Однако аэропорт, похоже, снова в наших руках.

Когда мы садились перекусить, вновь услышали стрельбу. На улице чувствовалось сильное волнение. Время от времени там была слышна активная перестрелка. После того как на некоторое время воцарилась тишина, я попытался пробраться к своему участку. Было уже почти семь часов. Внезапно снова началась интенсивная стрельба. В районе Галилейпланцоен[23] я увидел солдата с винтовкой на изготовку. Предположительно, немцы находились рядом с железнодорожными путями или виадуком на Молуккенстраат. Я поехал обратно, пытаясь свернуть на Риддервег через Трансваалькаде, но внезапно услышал выстрелы впереди себя на Линнеусстраат. Люди с криками разбегались в разные стороны. На моих глазах несколько человек упали на улице возле полицейского участка.

Я поехал по Трансваалькаде. Возле вокзала Амстел тоже происходили странные вещи. Там, кажется, тоже были замечены немцы. Позже я услышал от Бийлсмы, что там убили двух немцев и захватили четверых. Они были одеты в гражданское. На Рейнстраат тревога и хаос – там, похоже, была стрельба. Немного погодя раздается сирена воздушной тревоги – пролетает немецкий бомбардировщик.

Итак, сегодня был запоминающийся вечер. В остальном все спокойно, хотя поступает множество предупреждений о подозрительных лицах. По дороге к участку я видел беженцев, которые прибывали в город со стороны Гоои[24]: грузовики, груженные мебелью, автобусы, набитые людьми; мужчины, балансирующие на велосипедах с большими коробками, груженными домашним скарбом. Армейский бюллетень сообщает, что нашей армии удалось отбросить противника на различных направлениях.

Воскресенье, 12 мая 1940 года

Первый день Пятидесятницы. Впервые за два дня я как следует выспался. Утром мы несколько раз слышали сирену воздушной тревоги и пролетавшие над головой самолеты, но ничего не смогли разглядеть из-за облаков. В Амстердаме нарастает тревога. Масса слухов, которые невозможно проверить, о действиях немцев в городе. На улицах патрулируют грузовики, набитые солдатами с оружием на изготовку. Совершенно невозможно получить четкую картину того, что происходит на самом деле. В течение дня восемь раз звучала сирена воздушной тревоги. В 7 утра вернулся на службу.

Я задержан[25] вместе с Понне[26] и Харребоме[27]. У меня забрали оружие и отвели в полицейское управление, где я предстал перед мэром Влугтом[28], генеральным прокурором ван Тилем[29] и главным комиссаром Брокхоффом[30]. Пришлось отвечать на множество вопросов, которые они мне задавали. Мне сообщили, что меня интернируют.

Внизу… я снова оказался вместе с Понне и Харребоме. Нас посадили в тюремную машину и под охраной отвезли в Королевские казармы Марехауссе[31] в Уотерграафсмеере. Разместили нас в туалетах. Это просто возмутительно!