— Алина, ты подожди пока выходить, я разберусь, — произнесла, отодвигая ребёнка, я медленно, со скрипом открыла дверь и, подняв голову, взглянула на покрасневшую от злости гостью, произнесла, — ну, вышла.

— Ты! — задохнулась дама, но переведя дух, продолжила, — я всегда ездила с конунгом на торг.

— И?

— С чего это ты завтра едешь? — рявкнула Гудрун, а я порадовалась, что домик вёльвы стоял в отдалении от всего селения и она своим рёвом не привлекла к нам ненужного внимания.

— Я рекомендую тебе этот вопрос задать конунгу, — спокойно ответила, хотя саму трясло от волнения и что уж говорить от страха тоже. Я никогда не была конфликтным человеком и всегда старалась избегать не нужных разборок, но если меня довести, как говорила мама: «Лучше бежать подальше от разъярённой Эллы».

Ну вот… я столько времени старалась не вспоминать прошлое, а из-за неуравновешенной девицы, в глазах щиплет, а ком в груди мешает дышать, теперь эта подумает, что её испугалась.

— Ты мне скажешь, — рыкнула Гудрун, ткнув в меня пальцем, она сложила свои руки у себя на груди и застыла в ожидании.

— Значит так, — разъярилась я, сдерживаясь, чтобы не потереть заболевшее место, — я не собираюсь тебе ничего говорить, это решение конунга, и оно не обсуждается! А если ты ещё раз сюда заявишься и будешь орать, я вырву тебе патлы и нашепчу бородавок, которые вылезут у тебя по всему лицу! Поняла?

Пока я проговаривала всё это тихим и спокойным голосом чеканя каждое слово, я даже привстала на цыпочки, чтобы стать выше и смотреть на Гудрун сверху вниз.

Девица же, стоявшая грозно расставив ноги, вдруг бросила взгляд на дом вёльвы и стала пятиться назад. Выйдя за пределы лужайки, Гудрун не оглядываясь рванула к селению. Не знаю, что её так испугало, но догадываюсь, наверное, сопоставила, где я живу с моими словами, поверив, что действительно в моих силах вырастить на её симпатичном личике полянку бородавок.

— Хм… а за колдовство здесь не сжигают? — задумчиво пробормотала я, с облегчением выдыхая.

— Не сжигают и только глупая Гудрун могла поверить в такое, — с усмешкой бросила Хейда, — но ты молодец!

— Да? — с сомнением хмыкнула, повернулась к открытой двери, мысленно усмехнулась: «Не меня Гудрун испугалась, а вёльву».

— Ничего, Гудрун девка глупая, но трусливая, так покричать горазда

— Наверное, — кивнула и тут же обратилась к ребёнку, спрятавшемуся в домике вёльвы, — Алина иди гулять, уже можно.

— Гудрун ушла? — спросил ребёнок, испуганно осматриваясь.

— Сбежала, — рассмеялась старая вёльва, её смех будто снял со всех нас напряжение, и мы, переглянувшись, расхохотались, весело от всей души и до слёз.

— Светлого, — тихий мелодичный женский голос донёсся за моей спиной, от неожиданности я резко развернулась и приготовилась дать отпор.

Передо мной стояла женщина, красивая и глядя на меня как-то очень по-доброму улыбалась. На вид ей было около сорока, но эта её улыбка и открытый взгляд делало её гораздо моложе.

— Я Анни, а ты Эвелин, — произнесла женщина, видимо, ей надоело наше затянувшееся молчание, — по дороге встретила спешившую Гудрун, она была слишком сердита.

— Ничего ей полезно, — ответила Хейда, не желая объяснять причину столь спешного ухода девицы.

— И то верно, — рассмеялась Анни, — мальчишки сказали, что вы пригласили меня в гости.

— Да, конечно, заходи, — очнулась наконец-то я, — в доме удобно будет? Отвару? Блинов? Алина, далеко не убегай и не задерживайся.

— Да Эви, — кивнул ребёнок, прежде чем скрыться за домиком вёльвы.

— А у меня два сорванца, никакого сладу с ними, хорошо Бруно с собой их забрал, хоть отдохну, — протараторила женщина, усаживаясь за стол, — вкусно пахнет.