Настя, не переставая улыбаться, поплыла по направлению к Роману, который метрах в двухстах от берега лежал на спине, раскинув руки. Он, услышав плеск подбирающейся соседки, перевернулся и стал на дно. Глубина моря оставалась почти такая же, как у берега, по грудь, только вода прозрачнее.

– Уже знакомыми обрастаешь? – начал допытываться Роман, – а ты страдала – никому не нужна. Оставь тебя одну – уведут!

– Смотри, без кухарки останешься. Меня он и домой пригласил: живет рядом, – Настасья удивилась его ревнивой реакции. – Давай на свою вершину вернемся и обустроимся.

Пока они плавали, народу на берегу прибавилось: семь машин уже выглядывали из зарослей травы. Вновь прибывшие ставили палатки, детвора носилась по пляжу. На их обрыв никто не позарился, видимо, дороги не нашли. Прекрасно, без дела не будут заглядывать к ним.

Поставив палатку и приготовив ужин, отпускники в сумерках пошли еще раз купаться. Далеко они не заплывали, плескались у берега и, как Насте показалось, ее сосед намеренно оттягивал время возвращения в их лагерь. И она не предлагала, молчала. Уже и звезды высыпали на темном небе, и дети ближних дикарей угомонились. А потом огромная круглолицая луна выкатилась из-за облака. Неслись и пропадали в густом воздухе голоса взрослых, расположившихся на корягах у большого расколотого валуна, на котором они разожгли костер. Волны то лизали им ноги до колен, то щекотали ступни. Полуночники стали звать к себе Романа и Настю: «Гости иноземные, милости просим к нашему очагу!». Настасья, было, отказалась, но ее сосед решил не упустить возможность познакомиться с аборигенами, как те называли себя. Пришлось остаться. И это гостевание с тостами, со стаканчиками домашнего вина, песнями под гитару затянулось далеко за полночь. А вначале так хотелось спать! Настя как в давние студенческие времена попала: смеялась, пела, даже анекдоты рассказывала. Но усталость брала свое.

– Ну, всё! Спасибо за приглашение и знакомство, – Роман поднялся, включил прихваченный им мощный фонарик, подал руку Насте. – Спокойной ночи!

Они поднялись на свою вершину по ступенчатой тропинке деда Паши, которую скрывали лохматые ветки деревьев и кустов. Роман шел сзади, направляя свет то вверх, то вниз. В машине мужчина нашел еще один фонарик, осветил землю с правой стороны манчжурского ореха, где огромные ветви с разлапистыми листьями скрывали укромное место, чтобы помыться, переодеться. Роман поставил там канистру на большой камень и пластмассовую кружку. Такое удовольствие ополоснуться теплой пресной водичкой! Настя еще вечером, когда они обустраивались, согласилась спать в машине, так как она жутко боится «ползучей, шипящей, кусачей живности», тем более в одиночку. Внутри джипа на всю длину и ширину разложенных сидений разлегся ворсистый на ощупь матрас. Она пробралась на постель, щелкнула кнопкой блокирования дверей и мгновенно уснула.

Ее разбудил Роман, зовущий на пробежку по берегу моря и водную гимнастику.

– Хочу спать, только семь утра. Мы ж на заре вернулись, – сонно пробурчала она, открывая двери. – Нужно что-то – бери, но дай поспать. Вон и солнце спит в молочном тумане. Моря даже не видно. Завтрак я тебе попозже приготовлю.

– Мадам, завтрак готов. Я уже за рыбой сбегал к сопке к твоему знакомому. Подъем, – настаивал сосед, – иначе будешь наказана.

– В угол поставишь или компота не дашь? – шептала она, лежа с закрытыми глазами. – А может, в море утопишь?

– Балда, я накажу по-особому: буду досыпать рядом с тобой. Считаю до трех. Итак, счет пошел. Раз…

Настя, услышав угрозу, сорвалась с постели: «Я сейчас», схватила рядом лежащие тунику и шорты. Выскочила из джипа, по пути прихватила не высохший за ночь купальник. Включив сигнализацию машины, Роман первым начал спускаться по росистой тропинке на песок, Настена за ним. Внизу они были мокрыми по грудь. И все равно ей пришлось подчиниться приказу: «Бегом марш!». Роман только рассмеялся, услышав угрозу Насти: «Мучитель! Ну, я поймаю тебя на чем-нибудь! Случай подвернется, я думаю». Пробежав где-то с километр, они так же бегом вернулись к старту.