Игорек явно ждет удобного момента, когда я распрощаюсь со своим «уголовником» и можно будет снова попытаться всучить мне долбанный чайный веник.

Где были мои глаза семнадцать лет назад, когда я выходила за Игорька замуж?

Точно не на лице, а в другом месте. Мозги, собственно, были оставлены в том же направлении.

Придется сделать ход конем.

Подумаешь, поужинаю с умным и привлекательным мужчиной в приятной обстановке, потрачу на это дело пару часиков, вместо того, чтобы все те же пару часов отбиваться от прилипшего, как банный лист бывшего мужа.

— А знаешь! — воскликнула я. — Поехали!

— Куда? — несколько удивился такому повороту событий Марат.

— Расслабляться, конечно. Или ты передумал?

Мужчина подозрительно прищурился и ответил:

— Не передумал, но ожидал, что ты будешь упираться до последнего.

Вот не поверишь, Маратик! И я так думала, даже распланировала, речь сочинила, но обстоятельства так уж сложились.

Не иначе, как судьба.

4. Глава 4

Сима

Господи, хоть бы пронесло… хоть бы пронесло… хоть бы…

Эти слова я повторяла про себя десятки или даже сотни раз, пока ехала в такси, наблюдая за занимающимся на горизонте рассветом, а затем бормотала их себе под нос, пока перелазила через забор во двор собственного дома, когда, крадучись на цыпочках, поднималась по крыльцу и тихонько открывала дверь.

Под эту же волшебную мантру я даже вполне успешно доползла до лестницы, как внезапно за спиной раздалось требовательное:

— И где тебя черти носили?

Подпрыгнула с испугу, медленно обернулась, предварительно плотнее запахивая ворот мужской… да-да… именно мужской рубашки и, скалясь во все тридцать два зуба, типа «удивилась»

— Папуль! А ты чего не спишь?

— Тебя жду, — тяжело роняет родитель.

— Так я ж тебе написала – не жди, буду поздно.

— Кто ж знал, что твое поздно, Сима, будет уже утром, — Альберт Викторович многозначительно сдвинул брови, сверля взглядом злосчастную рубашку. — Ты, конечно, уже большая девочка, но я за тебя переживаю.

— Папуль, — немного расслабилась я, — да что со мной случится-то? Ты же сам сказал: девочка я взрослая, незамужняя, имею право на личную жизнь. Не ты ли мне говорил, что замуж пора?

— Говорил, — ответил отец. — Но думал, что ты более ответственно подойдешь к этому вопросу. Годы идут, избранника нет и нет. Одни только проходящие отношения.

— Пап, — вздохнула я, стараясь как можно тщательней подбирать слова, — так сердцу же не прикажешь. Избранник он должен быть один и на всю жизнь. Я выбираю.

— Долго выбираешь, Сима. Я не молодею. Не сегодня-завтра к маме под бок в сырую землю слягу, а ты с кем останешься?

— Типун тебе на язык! — заругалась я. — Не смей даже говорить о таком! Понял?!

Отец как-то очень грустно и в то же время с любовью на меня посмотрел, а потом, чуть прищурившись, поинтересовался:

— Ну, а что этот товарищ, что лягушку твою в порядок привел? Он чего? Как? У него ночевала?

— Папа! — искренне возмутилась я, чувствуя, как полыхнули от стыда щеки. — Ну, и вопросики у тебя.

— У него, значит, — как-то странно и даже удовлетворенно кивнул родитель. — Это хорошо.

И с этими словами Альберт Викторович повернулся и пошаркал к себе в комнату.

— Хорошо? — тихо прошептала себе под нос, продолжив свой путь по лестнице. — Чего ж тут хорошего?

Наконец, добравшись до своей спальни, я первым делом бросила взгляд на часы.

М-м-м-да. Полседьмого утра.

Смысла ложиться спать нет. Скоро на работу.

И как меня так угораздило?

Вздохнув, положила свою сумку с драгоценным ноутбуком на стул, а сама отправилась приводить себя в порядок после… после всего, в общем.

Закрывшись в ванной комнате, пустила воду в душевой кабине, быстро разделась, бросила невольный взгляд в зеркало и ужаснулась собственному виду.