Вернее, сначала я увидела огромный букет моих любимым чайных роз, который был так огромен, что закрыл собой их дарителя.

Сердечко в груди встрепенулось.

Марат объявился – решила я, чувствуя, как слабеют от волнения ноги.

Мужская фигура двинулась вперед, букет упал мне на стол, придавливая документы, и вместо наглых глаз серого волка, на меня уставились карие, блестящие щенячьим восторгом зенки ненавистного бывшего мужа.

— Левин! Какого пекинеса ты тут делаешь? — гаркнула я так, что бывший сменился в лице.

— К-к-к тебе пришел, — заикаясь, ответил Игорек и попытался вручить мне цветы.

Не знаю, что меня больше разозлило: внезапные неоправданные ожидания, или бесхребетная морда бывшего мужа, но отчего-то возникло острое желание отхлестать его этим букетом по всем незащищенным участкам кожи.

Если я кого-то и ненавижу в этой жизни, так это Левина. Ненависть эта не лютая. Она какая-то перманентная, колеблющаяся от презрительной жалости, к откровенной ярости.

Любое наше общение с ним похоже на пытку. С трудом перевариваю его присутствие, но приходится перебарывать себя ради Сеньки.

Не так давно, где-то с год назад, Левин изъявил желание общаться с сыном. Я была категорически против, но меня переубедил отец, сказав, что как ни крути это законное право Левина, и даже такая прошаренная дама, как я, никоим образом не может отобрать его. Тем более, характеристики у Игорька более чем впечатляющие.

Любящий муж, отец троих детей, не считая нашего с ним общего сына, примерный семьянин, передовик административной работы при управе города, проще – чиновник средней руки, Игорь Левин почти идеальный мужчина, если бы не его патологическая трусость и лицемерие.

Он не виноват.

Таким его воспитала мама.

И это не лечится.

— Зря пришел, — тяжело бросила я и начала шустро собираться. — Я уже ухожу.

— Отлично! — обрадовался Игорь. — Я как раз хотел пригласить тебя куда-нибудь посидеть, поужинать.

— Левин, — выразительно глянула на него, — а тебя жена не заругает? Время полдевятого вечера. Такие примерные мужья, как ты, все дома сидят, жрут домашние пироги и соседей с женой обсуждают.

— При чем тут жена?! — вскипает Левин. — Я хотел с тобой о нашем сыне поговорить.

— И именно поэтому припер сюда этот веник? — кивок в сторону цветов. — Напрасно тратился. Лучше бы деньгами принес, мне реабилитацию скоро оплачивать.

— Я не понимаю, зачем ты туда деньги тратишь? — словно дурачок спрашивает бывший. — Все равно она не приносит результатов.

Куча всяких гадких слов готова слететь с моего языка, и я не знаю, каким таким титаническим усилием воли запихиваю их обратно себе в глотку. Вероятно, разум все же понимает, что не к чему веселить охранников бизнес-центра скандалом. Не по статусу мне как-то. Еще слухи пойдут, что у Богданова помощница истеричка, и все клиенты разбегутся. Нафиг надо.

— Левин, я тебе русским языком сказала – мне некогда. Спешу.

— Сима…, — начал было он, но наткнулся на мой предупреждающий взгляд.

Поскольку Игорек знал меня неплохо, то все же решил не искушать судьбу и вышел в коридор, терпеливо ожидая, когда я закрою офис, а потом потащился следом за мной к лифту.

Спустились в относительном молчании. Видимо, Левин продумывал речь, потому что, когда мы на пару оказались на улице, снова начал втирать мне про кафе, за что и был послан в грубой форме далеко и надолго, если бы внезапно не возникшая у нас на пути преграда.

— Серафима, — глубокий, хриплый голос Марата, непрошенным табуном мурашек прокатился по моему позвоночнику. — Добрый вечер.

Медленно поворачиваю голову и во все глаза смотрю на представительного мужчину в элегантном темно-синем костюме и рубашке, белизна которой аж слепит глаза.