Час от часу не легче! Я держу вертикально трясущееся от бессильной ярости тельце тойчика, чтобы не дать ему возможность пустить в ход зубы. Дверь на площадке открывается, выглядывает сонная тетя Нина.

— Кристя, что происходит? Опять Кил постарался?

— Ах, так это уже не в первый раз?

Мужчина поворачивается лицом, и я охаю: мажор. Что он делает ночью в моем подъезде?

— Вы следите за мной? — вскрикиваю от возмущения.

— Спятила? Нужна ты мне! — фыркает мажор, но отводит взгляд.

— А как я должна понимать ваш визит, господин, в мой дом?

От слова «господин» этот мерзавец морщится, но мне плевать! Достал, зараза, до печёнок! Сама готова вцепиться в его горло мертвой хваткой.

— Кристя, ты его знаешь? — тетя Нина забирает из моих рук Кила.

— Конечно! Этот господин преследовал меня весь вечер на работе, теперь явился и сюда. Тетя Нина, вызывайте полицию!

Интонация моего голоса не нравится тойчику. Он опять представляет себя сторожевым псом, оскаливает зубы и яростно рычит.

— Дочь, что здесь происходит! — вдруг слышу сзади родной голос.

Мы втроём подпрыгиваем от неожиданности: на последней ступеньке пролёта стоит мама. Я с ужасом смотрю на неё, тетя Нина тоже в шоке и закрывает ладошкой  рот, лишь круглые глаза торчат. И только мажор разглядывает окровавленные пальцы и матерится под нос.

На маме длинный домашний халат, запахнутый до горла, волосы причёсаны, глаза подведены, а губы накрашены. Такое впечатление, что она не спала, а тщательно готовилась к выходу в свет.

Вот только она покинула квартиру впервые за год.

Впервые!

От удивления мы с соседкой теряем дар речи, зато мажор оживляется.

— Госпожа, вы не могли бы забрать этого пса-убийцу?

— Молодой человек! У вас кровь, — мама медленно поднимает руку.

— Я знаю. Кровь. Это ваш милый пёсик постарался. Укусил меня за ухо.

— Надо же, какое невезение! — всплескивает ладошками мама.

— Так тебе и надо! — мой голос сочится ядом. — И почему Кил выбрал именно ухо, не знаете случайно, господин? Закон бумеранга. Слышали о таком?

У меня даже настроение поднимается. Так тебе и надо, козлина! Нечего лезть ко мне с поцелуями!

— Лучше заткнись по-хорошему! — мажор надвигается на меня и нависает всей массой.

Радужку глаза полностью закрывает потемневший зрачок, и я вижу в нем своё отражение, которое мне совершенно не нравится. Но Киллер тоже не дремлет. Он рвётся в руках тети Нины и заливается лаем.

— Кристина, где твои манеры? — мама укоризненно смотрит на меня, потом забирает у соседки тойчика и поворачивается к мажору. — Рану нужно обработать.

— Ну, мама!

— Не мамкай, невоспитанная девчонка, — прикрикивает на меня и важно поднимается по ступенькам. — Молодой человек, за мной!

На моем лице, видимо, написана такая ярость, такое желание пнуть, что мажор огибает меня по кривой, прижимаясь к стене, но идёт следом за мамой.

— Кристя, что это сейчас было? — шепчет тетя Нина.

— Не знаю. Не понимаю, — пожимаю плечами я. — Мама словно… пришла в себя.

— Может, поправилась?

— Эх, если бы!

Я поверить не могу в своё счастье. Неужели мои мучения закончились? После смерти отца ни минуты не было спокойной. И вдруг…

— Я боюсь, — всхлипываю от потрясения. — А если это новая стадия? Ещё более страшная?

— Не плачь, моя девочка, не плачь, — тетя Нина прижимает меня к большой груди. — Иди домой, глядишь, этот красавчик радость принесёт в вашу семью.

— Да вы что? Этот мерзавец?

— Беги уже.

Соседка подталкивает меня в спину. Я поднимаюсь на свой этаж. Стою минуту в коридоре, прислушиваясь к звукам. А дома все спокойно, только Киллер недовольно ворчит в вольере, куда его засунула мама в качестве наказания, да слышатся тихие голоса.