Эта минута помогает прийти в себя и выработать линию поведения. Зря я погорячилась в коридоре. При маме нельзя не только показывать свою ненависть к мажору, но и подавать виду, что мы знакомы.

Раздеваюсь, отношу сумки, брошенные у порога, в кухню и, вздохнув, иду в папин кабинет, откуда доносятся голоса.

Это ещё один поразительный  момент небывалой ночи. Год кабинет был заперт на ключ. Мама, как тигрица, бросалась к нему и закрывала телом вход, даже если я просто хотела зайти и протереть пыль.

У распахнутой двери останавливаюсь, боюсь войти, зато наваливаются воспоминания. С какой любовью папа обставлял эту комнату! Здесь все напоминает о нем. Горло сжимает спазм. Кажется, ещё недавно мы были так счастливы!

Делаю шаг в кабинет, и сразу бьет в нос спертый воздух пыльного помещения и волнующий микс из запахов. Пахнет кожей, которой обтянуты диван и кресла, алкоголем и йодом, мужским парфюмом и сладкими мамиными духами.

Лучше не думать о грустном, лучше не думать!

В кабинете полумрак. Он освещается только настольной лампой. В кресле у стола сидит мажор, наклонив голову, а мама колдует над его головой.

— Закончили? — спрашиваю я. — Гостю пора домой, я устала.

— Кристина, дочка, разве так можно? — всплескивает руками мама и роняет на пол пластину лейкопластыря.

Она наклоняется, чтобы его поднять, но то же самое делает и мажор, глухой стук лбами кажется слишком громким в тишине квартиры.

— Ох! — трёт больное место мажор. — Что-то у меня сегодня травматизм повышенный.

При этих словах он выразительно смотрит на меня.

— Ещё бы! — фыркаю под нос.

— Кристина!

— Мама, может, ты его ещё чаем угостишь и спать уложишь? — не выдерживаю благостной атмосферы я.

— А я бы чайку выпил, — усмехается мажор. — И домой ехать уже поздно.

— Спятил совсем, господин? — скриплю зубами беззвучно.

Он выразительно поднимает брови: развлекается сволочуга!

— Можно и чай, и мягкую постель, — вставляет вдруг мама. — Вот только… тогда вам придётся жениться.

Я впадаю в ступор.

Меня что, решили добить?

11. Глава 11

Жениться?

Она шутит или серьезно? Вглядываюсь в лица хозяек квартиры. Кристина явно растеряна, стоит с раскрытым ртом, словно что-то хочет сказать, но не может.

А ее мать вполне серьёзна. Я вижу, как подрагивают ее длинные пальцы, сжимающие пластинку пластыря. Глаза сияют лихорадочным блеском, щеки заливает румянец. Вот она кладёт пластырь, кокетливо взбивает волосы и теребит бортики шелкового халата, которые уже не закрывают наглухо ее тело, а свободно лежат на груди. Вот женщина проводит рукой по шее, ее пальцы ныряют в ложбинку между полушариями и ещё больше оголяют их.

Интересная ситуация. Прислушиваюсь к себе. Нет, меня престарелые дамы не волнуют. Совсем. Хотя полумраке комнаты женщины кажутся сёстрами. Обе стройные, невысокие,  с длинными прямыми волосами и очень красивые.

Ептыть! Какой сложный выбор!

И почему все хотят меня женить? Но, судя по всему, в этом доме есть мужчина: кабинет обставлен в соответствии с его вкусом. Взглядом натыкаюсь на фото в  тяжёлой рамке, которое стоит на книжной полке. На нем на фоне водопада  позирует семья.  Крепкий мужчина в шортах и футболке обнимает за плечи хрупкую женщину, а с другого боку в его руку вцепилась голенастая девушка, почти девочка. Длинные волосы заплетены в косу, а та переброшена через плечо.

Счастливые люди на отдыхе в лучший для себя момент жизни.

— Уходи! — глухо говорит издалека Кристина. — Убирайся из моего дома!

— Дочка, так нельзя!

Голос матери едва слышен. Он шелестит, как осенняя листва, и лопается при каждом звуке. И я вдруг понимаю: что-то не так с достопочтенным семейством, не пора ли мне делать ноги? Но язык работает вперёд головы.