Некстати вспоминается Чума, его красивые длинные пальцы, спортивное тело, и насмешливая улыбка. Низкий густой голос, пронзительные наглые глаза, вчерашний поцелуй. Меня пробирает дрожь. Поворачиваюсь к Ладе, чтобы категорически высказать, что думаю о её попытках выдать меня замуж, но позади громко стучат по двери, и мы испуганно оглядываемся.

— Кто из вас, барышни, Волконская Анастасия Андреевна? — спрашивает, окинув обеих тяжелым взглядом из-под кустистых бровей, дядька средних лет.

Прирастаю к полу, язык деревенеет. Лада тычет в мою сторону пальцем, давясь сыром, и мужик делает ко мне шаг, выуживая из кармана красную корочку. Догони меня кирпич, вот и дождалась...

3. Глава 3

Они дружили с детства. Сколько Данила себя помнил, Макс всегда был рядом, очень часто они ссорились не на шутку, даже дрались по-настоящему, но всё равно оставались друзьями. Поэтому Максу он доверял безоговорочно. Полностью.

Утром первого января, проснувшись, Чума долго лежал, сверля взглядом потолок. Эта квартира досталась ему от покойного ныне деда, бабушка же, воспитавшая Данилу, сейчас тяжело болела, и находилась в клинике. О том, что он здесь иногда появляется, знал только Балда, это было их тайное прибежище…

— Макс! — приподняться удается с третьей попытки, тело отзывается болью, но уже не столь острой, как накануне.

Он точно помнит, что уснул рядом с Настей, но сейчас почему-то уверен, что её здесь нет. От подушки веет слабым запахом ванили, этот запах будоражит, заставляет нервничать и испытывать дискомфорт. Мать вашу, не мог же он перепутать реальность и бред, принять Стасю за другую женщину?

Сколько лет Карине нынче? Сорок? Порывшись в закоулках памяти, Данила криво усмехается, и садится, борясь с головокружением. Да, точно, она ведь старше его на десять лет всего, у неё день рождения тридцать первого декабря, в самый Новый год. Значит, вчера ей исполнилось сорок два. Стася сказала, что у неё нет сестры, а она так живо похожа на Карину, но этому должно быть логическое объяснение.

— Макс, бляха муха! — громче рявкает мужчина, и с усилием встает.

Ноги подкашиваются, но он держится за спинку, и выпрямляется. Опустив голову, разглядывает повязку на торсе, бинты алеют кровавым, не расползлись ли швы?

— Ты чё тут прыгаешь, давай в постель. — появляется на пороге Балда, дожевывая бутерброд.

— Где она? — рычит Данила, отпихнув его с пути, и медленно идет в коридор.

— Уехала. — поперхнувшись, неразборчиво бурчит Максим, следуя за ним. — Данька, не быкуй, а? Куда ты, бля, навострил лыжи?

— Найди её. — добредя до кухни, Данила приваливается спиной к косяку, и переводит дыхание. — ну, чё ты встал, слышал меня? Найди Стасю! На хуя ты её увёз, Балда? Ей пока надо сидеть на попе ровно, менты землю носом будут рыть и меня искать, чтоб звезды на погоны себе клепать. Она под раздачу попадет.

— Не суетись. В клубе никто не спалил, чё там было. Мусарня не в курсе, кого вчера продырявили, врачиха, думаю, рот тоже не раскроет. Я её припугнул как следует. 

Макс подмигивает ему.

— Щас пацаны в больничке порядок наведут, отыщется твоя Снегурочка. Не дергайся. Не врубаюсь, чё ты так трясёшься за неё? Тёлок тебе мало, что ль?

Разговор прерывает звонок, Макс выходит в коридор.

Чума морщится, как от боли, и прикладывает ко лбу пальцы. Он не спятил, и это не блажь, как думает Макс. Стася действительно в опасности, врачиха могла сдать, а он не хотел, чтобы по его вине невинная девушка оказалась за решеткой. Да что толку юлить и обманывать себя, блять?! Она зацепила его. И дело не только в том, что он разглядел в ней чёртово сходство с Кариной.