Николас, узнав, что меня так взволновало, открыто и добродушно расхохотался:

— Призванная, люди, даже если они и не маги, если не видят мою ауру, все равно ее ощущают и инстинктивно стараются обойти опасность стороной.

— Опасность? — Стало еще более «понятно». — А в чем опасность? Объясни, пожалуйста.

Фрай, облизывавший свои усы у рыжика на плече, фыркнул:

— Николас, Светлана – иномирянка, она не понимает устройства нашего мира. Я пытался ей объяснять, но кое-чего не знаю сам, остальное не умею пояснять.

На лице рыжика проступило понимание. И вместе с тем озабоченность:

— А… ага… — Он озадаченно почесал лоб, потом зарылся пальцами в свою огненную шевелюру. — Как же тогда пояснить… О! Призванная, — Николас внимательно посмотрел на меня, — ты когда-нибудь сталкивалась с дикими зверями? По-настоящему опасными зверями?

Я пожала плечами. Самый дикий зверь, которого я видела, это бежавший по дороге в свете фар заяц, когда мы с семьей однажды поздно возвращались из гостей, из соседнего поселка. А хищники, которых я видела в вольерах зоопарка, опасными были лишь условно. Но Николас все понял по-своему:

— Помнишь, как ты неосознанно пыталась найти укромное место и скрыться с глаз хищного зверя? Вот примерно то же самое ощущают люди, если неподалеку от них появляется дракон. — Рыжик передернул плечами, чуть не уронив зашипевшего на него Фрая: — Вообще драконы даже в истинной ипостаси разумны и неагрессивны. Но мы все поголовно очень вспыльчивы. И чем меньше магии разлито вокруг, чем больший отток идет из нашего источника, тем более раздражительными мы становимся. Люди это ощущают и невольно стараются избежать столкновения с предполагаемой опасностью.

Человеческие инстинкты, о которых рассказывал мне Николас, сыграли с нами дурную шутку. Увлекшись разговором и не встречая сопротивления толпы, мы сами не заметили, как оказались перед высоким помостом. Остановились, лишь тогда, когда странная конструкция, покрытая потертым алым плюшем, преградила нам путь. И в то же мгновение я ощутила, как до предела напрягся за спиной эльф. А Фрай на плече у дракона простонал:

— Во имя Тринадцати!.. Вот это попали. Николас, или выводи нас, или не дай Светлане на это смотреть!

Враз посерьезневший рыжик стащил с плеча несопротивляющегося Фрая и сунул мне в руки:

— Держи крепче своего воспитанника, Призванная. Уронишь – он пострадает. И не отставай! Держись сразу за моей спиной, я прикрою. — Николас поднял глаза и посмотрел мне за спину: — Остроухий, не спи! Охраняешь госпожу с тыла! Что-то прозеваешь, и я лично позабочусь о том, чтобы тебя выпороли плетьми за ротозейство! Ты меня понял?

Оглянулась я как раз вовремя, чтобы заметить выразительный, полный лютой ненависти взгляд лэро. Эльф так сжимал в руках переброшенный из-за спины лук, что, казалось, еще немного, и дерево, из которого и был сделан лук, просто треснет. А в миндалевидных глазах остроухого плясало яростное пламя. Не поняла: когда дракон и эльф успели стать врагами?

Поймав на себе мой взгляд, лэро Вурианэль скрипнул зубами, но коротко поклонился, признавая за Николасом право приказывать. И рыжик мгновенно начал пробираться в обратную сторону, не забывая тащить за руку и меня. И когда только успел схватить, а я не заметила?

А вокруг кипела, бурлила, волновалась толпа. И все как один проталкивались вперед, туда, откуда мы так опрометчиво уходили. Стоило только рыжику сделать пару шагов, как на то место, где еще пару секунд назад стояла я, с радостным воплем ринулся растрепанный и бородатый гном, очертя голову размахивая массивным топором. Я испуганно отшатнулась. И при виде этого безобразия у меня в голове мелькнуло, что делает гном это зря: в такой толпе и зашибить кого-то недолго. Возможно, до смерти.