– Все умею! И по дому, и в огороде, и по хозяйству. Рыбу могу ловить, зверя стрелить – засуетилась Галя.

– Это здесь вряд ли тебе пригодится, пойдем пока ко мне, переночуешь, вместе подумаем – куда тебя девать

.Меня будешь тетей Леной называть. Нас здесь все знают – Пузыренко наша фамилия, а мужа моего звали Петром. Больной он был совсем – в войну покалеченный. Прибрал его Господь недавно – отмучился, бедолага. Вот и живу теперича «одна – одинешенька» – неподалеку отсюда – на улице Уткинской.

– Тетя Лена, спасибочки за доброту Вашу, но мне неудобно как-то, боюсь стеснить Вас.

– Пойдем, – пойдем – тоном, не допускающим возражений, почти приказала тетя Лена – давай – ка сюда свою подушку. И не перечь мне – я два раза не предлагаю.

Тетя Лена проживала в маленьком домике прямо на берегу реки. Имела небольшой огородик, заботливо возделываемый ее умелыми руками. В небольшом палисаднике росли цветы – астры и георгины. Травка была аккуратно подкошена, заборчик покрашен.

Галя с роду не видывала такой красоты – в их поселке дворы были похожи на пристанище дикарей – они больше предназначались для скотины, чем для людей – все какие – то загоны, да сараи… О цветах никто никогда даже не помышлял.

Домик внутри тоже сиял чистотой и ухоженностью – на подоконниках цветы, на этажерке и столе – вышитые скатерть и салфетки.

На кровати – куча подушек с разноцветными наволочками. Стены, потолок и печка аккуратно побелены.

Полы крашеные.

Нигде – ни одной пылинки!

– Спать ты будешь здесь – тетя Лена отодвинула занавеску и указала на небольшой диванчик, предназначенный, видимо, для гостей или временно отсутствующих членов семьи.

Галя вопросов лишних не задавала, все еще смущалась.

Да и не приучена была лезть с распросами – захочет хозяйка – сама расскажет. А нет – так и ладно!

Но самое главное чудо обнаружилось позже.

Посреди второй комнаты стоял большой стол, на котором блистала металлическими кнопочками большая пишущая машинка!

Галя видела похожую машинку в конторе прииска, но та была старая, побитая, да наполовину разломанная. А эта, прям – таки, раскрасавица, отблескивала холодным недоступным светом в лучах солнышка, светящихся из помытого окошка!

– Что? Нравится? – Галя молча кивнула и, не удержавшись, воскликнула – очень нравится, тетя Лена!

– А хочешь – научу тебя печатать, это дело хорошее, хоть и нелегкое, зато кусок хлеба ты всегда заработаешь!

– Очень хочу, но смогу ли я? – засомневалась Галуша.

– Не боись – прорвемся – засмеялась тетя Лена – на машинке печатать даже зайца можно выучить, главное тут – грамматику хорошо знать, чтобы самой ошибок не делать, и у других исправлять.

Вот и нашли мы с тобой, девонька, занятие тебе. Поживешь пока у меня, а как на работу устоишься – перейдешь в общежитие, ежели будет желание. А то живи у меня – человек ты видно неплохой, неизбалованный. Условие у меня только одно – с мужиками сюда – ни ногой!

– Да что Вы, тетя Лена? – покраснела от стыда и возмущения Галя – какие мужики в моем-то возрасте?

– Ну, ладно, ладно. Это я так – на всякий случай. В жизни всякое случается. А со скромницами, вроде тебя, так чаще всего. В любви вы ничего не смыслите – любой с лаской посмотрит – а вы и готовы в ответ на все, что угодно. Потому, в детстве ласки не добрали… – тетя Лена вздохнула о чем-то своем и позвала Галю к столу, поужинать.

Галя достала из своего деревянного чемоданчика кусочек сала, который тайком сунула ей в дорогу маменька, и они уселись рядышком за стол. Ели картошку, доставая ее из чугунка, перебрасывая сваренный неочищенный клубень с руки на руку, остужая его перед чисткой, а потом обмакивали его в горстку крупной соли, насыпанной на салфетку и ели, запивая горячим чаем из красивых чашек.