И тех, и других будто спеленали, как в младенчестве.

…Через пять минут все было кончено.

Членов экипажа «Ласточки» вывел из оцепенения шум внезапно заработавшего мотора.

Как в сказке, в которой принц расколдовал поцелуем уснувшую вместе со всем своим двором принцессу, обездвиженные неведомой силой, люди начали двигаться и приступили к своей работе, напрочь забыв о только что произошедших событиях.

Будто и не было ничего, а движение их судна с самого начала происходило буднично – как надо.

Только Петр, пораженный увиденным, продолжал стоять на месте, изумленно рассматривая невозмутимого монаха.

Монах же молча зашагал в сторону своей каюты и, обернувшись, поманил Петра за собой.

В своей каюте Авель присел на кровать и движением руки повелел Петру занять место рядом с собой.

Посидели несколько минут, собираясь с мыслями, после чего монах прервал затянувшееся молчание:

– Вы, конечно, догадались, Петр Михайлович, что совсем даже не случайно оказались единственным сохранившим память об этом странном для Вашего понимания событии.

…?

– Настала пора рассказать Вам о чудесах, связанных, в том числе, и с этой вещицей – Авель указал на нож, положенный им при входе в каюту на миниатюрный столик, приделанный прямо к кровати.

Тем более, что времени у нас будет для этого предостаточно.

Странно, но Петру, пристально смотрящему на нож, показалось, что тот по-прежнему слегка продолжает вибрировать, издавая чуть слышно затухающее попискивание.

– Петр Михайлович, прежде чем я начну свой рассказ, пообещайте мне ни чему не удивляться и исполнять все, о чем я Вас попрошу. Поверьте мне, так Вам будет проще принять для себя все необычное, и где-то даже сказочное, в рамках Ваших представлений о жизни и мироздании – голос монаха зазвучал, будто из колодца – раскатисто и торжественно.

– Обещаю, Ваше Преподобие – немного пафосно произнес Петр – слово офицера!

– Очень хорошо, а теперь возьмите со стола нож, закройте глаза и прикоснитесь лезвием к груди в области сердца.

Петр с некоторой опаской прикоснулся к рукоятке ножа и тотчас же почувствовал, как нож начал пульсировать в его руках с частотой, сравнимой с частотой сокращения его сердца.

Рука сама непроизвольно прижала лезвие к груди и вот уже не одно, а два сердца застучали в такт.

Вначале – быстро, но затем все медленнее, медленнее, медленнее…

Нож выпал из его рук, а тело Петра медленно сползло на кровать.

Петр просто летал в своем уже втором за недолгое время необычном и красочном сне, перемещаясь произвольно через розовую полосу зарождающегося рассвета, но некая неведомая сила задала направление и ввергла в безграничный и темный Хаос.

Это название нашептывали невидимые женские голоса – ты видишь и ощущаешь Хаос – источник жизни, все возникло из бесконечного Хаоса, все, и даже бессмертные Боги, запомни это —перебивали друг друга голоса с разных сторон.

Впрочем, сторон, как таковых, не было, поскольку взгляду не за что было зацепиться – все покрывал тяжелый, тягучий мрак.

Жуткий страх охватил Петра.

Страх и полнейшая безнадежность.

Человек, хоть и стремится к вечности, но только к вечности светлой и приятной. Вечность Мрака не для людей.

Но тут, повинуясь неведомой силе, густота мрака начала вращаться, как речной поток в водовороте, а после – то водопадом проваливаться вниз, то смерчем устремляться в высоту.

И началось создание из Ничего Нечто.

Петр вращался вместе с Хаосом, оказавшимся сырьем для производства этого Нечто и отчетливо видел, как Хаос породил то, что поставило первые границы, отделившие часть его самого от бесконечности.