Народ и Нравы:

Религиозность: Святости здесь больше, чем льдинок в моей бороде! Церквей – как грибов после дождя (если бы дождь здесь был теплым). И все звонят! Постоянно! Бим-бом! Бим-бом! Как будто колокола пытаются разогнать тучи звуком. Крестятся так часто, что я подозреваю, это просто способ размять замерзшие пальцы. Князь Иван тоже благочестив. Говорят, он может одним взглядом заставить икону мироточить. От страха, наверное.

Гостеприимство: Хе-хе. «Добро пожаловать» здесь означает: «Мы тебя накормим щами, напоим квасом, спать положим на печку… и приставим стражника к двери, чтобы ты случайно не увидел что-то важное, например, как растет снег». Свободно передвигаться? Забудь! Каждый мой чих фиксируется в специальной «книге подозрительных действий венецианца». Я чувствую себя редкой зверушкой в клетке, которую кормят и изучают.

Военная мощь: Видел их воинов. Высоченные, бородатые, в кольчугах поверх десяти слоев меха. Выглядят как разъярённые медведи, вооруженные секирами. Говорят, князь Иван может собрать их тьму-тьмущую. И они не боятся холода! Они в нем РОДИЛИСЬ! Представляешь армию таких ледяных гигантов? Туркам точно не поздоровится. Если они, конечно, доберутся сюда, не замерзнув по дороге.

Итог моего пребывания (пока что): Московия – это не страна. Это экзамен на выживание под аккомпанемент колоколов и хруст собственных усов на морозе. Князь Иван – не человек, а ледяной титан, собирающий земли так же, как я в детстве собирал ракушки, только страшнее и с большим количеством меха. Богата ли она? О да! Мехами, хлебом, воском и дикой, неукротимой силой. Приятна ли? Как купание в канале зимой. Понятна ли? Менее, чем язык дельфинов.

Я пишу это, закутавшись в три шубы, сидя на печке и прижимая к груди маленького горностая (для тепла, и, возможно, на подарок дожу, если зверёк не сбежит или я его случайно не съем). Мечтаю о венецианском солнце, вине и о том, чтобы мои ноги снова почувствовали пальцы. Но знаешь что? Это чертовски интересно! Такого не увидишь ни в одной таверне от Риальто до Генуи! Если выживу – рассказы про ледяного князя и баню-пыточную сделают меня королём всех рассказчиков на Пьяццетте!

Остаюсь ваш вечно мёрзнущий, но полный впечатлений, Альвизе ди Весельони.

P.S. Снова пошли колокола. Бим-бом. Боже, дай мне тепла… или ещё меду.»

Конец отрывка (пока Альвизе не оттаял достаточно для продолжения).

Антонио Гримальди (прозвище в Крыму: «Антон Татарский»): Генуэзец лет 50, бывший консул Кафы (или высокопоставленный чиновник). Знает тюркские языки (крымско-татарский, османский), греческий, русский (хоть и с акцентом), итальянские диалекты. Женат на знатной крымской татарке (Махидевран). Одевается в гибрид итальянского и восточного стилей: дорогой камзол, но поверх – стеганый халат, на поясе – генуэзский кинжал и татарский нож. Холодный, расчетливый прагматик. Его подоплека: Генуя теряет позиции в Крыму под натиском Османов. Антонио пытается сохранить остатки влияния и торговых путей на север, в Московию. Он – мастер компромиссов и «серых схем». Видит в Альвизе и полезного информатора, и соперника.

Обновленная Сцена в Кафе (перед отъездом Альвизе в Москву):

Место: харчевня «Золотой Рог» в Кафе. Пахнет рыбой, вином, специями и морем. Слышна смесь итальянской, греческой и тюркской речи.

Персонажи: Альвизе (нервный, укутанный), Антонио Гримальди (спокоен, пьет густое крымское вино), Переводчик Никитка (жует лепешку).

Альвизе: (Дрожа от предвкушения холода) Антонио, друг мой! Ради Святого Георгия, скажи правду! Московия… она правда такая… ледяная? И этот князь Иван – он монстр? Или просто не любит венецианцев? (Бросает взгляд на Никитку) Никитка, переводи точно! Опусти только про «монстра»!