Щи… accetto il mio destino (принимаю свою судьбу). Съел. Даже с сальцем. Чекко выпросил кусочек. Теперь он пахнет как русский боярин. Баня… стал привычнее. Даже сам себя веником стегнул пару раз. Sembrava una follia, ma… funziona! (Казалось безумием, но… работает!). Теперь понимаю этих медведей. Торговля? Мед и воск – да! Берут охотно. Меха – да! Но цены… ой. Топорами и зерном мерить неудобно. Шелк? Пока побаиваются. Слишком «непрактично». Говорят: «В шубе не порвется, в мороз не замерзнешь». Твоя идея про стекло – золотая! Если княгиня закажет… sarebbe magnifico! (это было бы великолепно!). Детям: Антонио – молодец, что разбил вазу! Китайский фарфор – это слишком вычурно для венецианского духа! Пусть лучше топором рубит что-нибудь (шучу! Non farlo!). Мариетте – куклу в шубе и с ложкой ищу. Нашел резчика, он делает. Будет похожа на маленькую Агафью-мамушку (это ихняя банная жрица). Коту Леонардо – пусть дерет персидские ковры! Наши предки грабили Константинополь не для того, чтобы коты на них спали!

Скоро грязь высохнет, дороги станут проходимыми. Попробую двинуться в сторону Новгорода. Может, там люди цивилизованнее? (Хотя, боюсь, там тоже щи и бани). Целую тебя, моя солнышко! Целую теплые венецианские камни мостов! Целую Леонардо (если он не дерется)! Держи кошелек наготове – если княгиня закажет «разноцветные льдинки», тебе придется выложить кругленькую сумму мастерам Мурано!

Твой почти оттаявший, научившийся ценить баню и щи (но все еще мечтающий о пасте и солнце), Альвизе

P.S. Чекко передает уважение. И просит еще сала.

Святая вода каналов! Я, Альвизе, сын славного острова Мурано, нахожусь в месте, где солнце – это слух, а настоящая валюта – мороз! Добрался я сюда, поверив идиотской байке Барбаро про «богатства севера». Богатства? Да, если считать богатством снег по колено, а потом по пояс, а потом… в общем, я перестал мерить.

Встреча с Владыкой Мороза (Князем Иваном): Представь себе, дневник: высокий, как кипарис, но без листьев и, кажется, без улыбки. Князь Иван. Он восседает на троне, похожем на гигантский морозильный ларец, вырезанный из сосны. Одет в шубу, от которой пахнет… ну, примерно сотней соболей, которые предпочли смерть позору быть на нём одновременно. Глаза – два куска льда, оценивающие тебя на предмет «полезен/не полезен/можно ли пустить на шапку». Я пробормотал что-то про торговлю шелком и союз против турок. Он молчал. Так долго, что я начал подумывать, не замерзли ли его слова прямо в горле. Потом кивнул. Один раз. Как будто гора Этна решила снизойти до муравья. Впечатляюще! И страшновато. Его бояре стоят вокруг, согнувшись в три погибели, будто их специально заморозили в позе вечного поклона. Венецианский дож на их фоне – просто крикливый попугай в клетке.

Страна «Ой, мама, где мои нос и пальцы?»:

Климат: Здесь зима длится дольше, чем срок правления дожа. Выйти на улицу – это как получить пощёчину ледяной рукой гиганта. Воздух хрустит на зубах! Я пытался написать письмо домой, чернила замерзли в чернильнице. Прямо в ней! Как суп! Говорят, лето есть. Я не верю. Это, наверное, просто менее интенсивная зима.

Богатства: Ах да, Барбаро не врал! Меха! Повсюду! Все ходят, похожие на оживших ковров-самолетов. Соболя, горностаи, лисы… Я видел боярина, у которого воротник был такой пушистый, что, кажется, в нём жила отдельная семья зверьков. Торгуют тут мехом, как у нас оливками. «Сколько за эту шкурку?» – спрашиваю. «Два ведра ржи да топор», – отвечают. Валюта? Топоры, зерно, и, кажется, собственная выносливость.

Еда: О! Мария! Твои страницы содрогнутся! Главное блюдо – нечто под названием «щи». Похоже на болото, выкопанное из-под снега и подогретое. Едят с чёрным хлебом, который можно использовать вместо кирпича при постройке бани. Ах, да! БАНЯ! Это… это отдельный вид безумия! Тебя загоняют в деревянную печь, обливают кипятком (откуда тут кипяток?!), а потом бьют берёзовыми ветками! Добровольно! Я думал, меня жарят заживо за ересь! Но выйдя оттуда (красный, как вареный рак), я понял: это единственный способ отогреть кости в этом ледяном аду. И да, они пьют квас – кислую водицу, и мед – который невероятно крепок. После трёх чарок местного меда я пытался обнять медведя. К счастью, это была просто очень большая шуба на вешалке.