— Я знаю. Но уже очень давно не слышал.

— Я тоже. Но сейчас хороший повод переслушать ее, не правда ли?

Он ничего не отвечает, лишь шумно выдыхает и слегка опускает веки. Я аккуратно веду свои ладони от его плечей к шее и прохожусь по ней кончиками пальцев. Максим вздрагивает и снова широко распахивает глаза. Шумно сглатывает.

— Кристина… — он мягко выдыхает мое имя.

— Да, Максим? — так же мягко спрашиваю его.

— У меня дежавю.

Я ничего не отвечаю, лишь грустно улыбаюсь. Мы закончили танец молча. Максим все так же был напряжен. То прикрывал свои веки, то, наоборот, широко распахивал глаза и смотрел на меня не отрываясь.

Когда трек закончился, я поспешила удалиться, но Максим остановил меня, схватив за ладонь.

— Почему ты выбрала именно эту песню?

Я помешкалась пару секунд, размышляя, говорить ли ему правду.

— Потому что однажды мы уже под нее танцевали. И тогда эту песню выбрал ты, — я решила все-таки не врать.

Он замер. Смотрит пристально, дышит тяжело. Моя рука все еще в его руке. Наверное, кто-то из гостей может обратить внимание на нашу заминку, но и мне, и Максиму сейчас все равно.

— Я не помню этого, Кристина, — наконец выдавил из себя он.

Я лишь грустно улыбнулась.

— Я знаю, Максим.

Он сделал ко мне шаг и навис сверху. Боковым зрением я заметила, что миссис Самойлова уже метает молнии. Но, кажется, Максиму сейчас нет никакого дела до его жены.

— Кристина, — он настойчиво сжал мою руку, — помоги мне вспомнить тот год. Все говорили, что в моей жизни тогда не произошло ничего особенного, и я долго им верил. Но сейчас мне уже так не кажется. — Он шумно сглотнул. — Пожалуйста, помоги мне вспомнить мой первый год в Москве и… тебя, Кристина.

Я замерла. Максим сам хочет вспомнить, просит меня ему помочь... А ведь чуть больше недели назад, когда мы вместе обедали, он говорил, что ему уже по фиг на то, что было в 11 классе.

— Зачем, Максим? Это ведь всего лишь последний год в школе. Уроки, экзамены, выпускной... Ничего интересного.

Сама не знаю, зачем говорю это. Но горечь и ревность сейчас льются из меня ядом.

— Нет, Кристина. Там было что-то еще. И от меня все это умалчивали.

Максим уже сжал мою ладонь до боли, но я все равно не убираю ее из его захвата. Неизвестно, когда еще мне удастся прикоснуться к нему.

— Если ты вспомнишь, то разочаруешься в людях, которым все эти годы доверял. — Я мгновение медлю, но все же решаю сказать. — В частности, в своей жене и в своём лучшем друге.

Его глаза округляются в удивлении, но Максим ничего не успевает мне ответить, потому что в этот момент к нам подходит Ольга. Как же она меня все-таки боится.

— О чем толкуете? — Спрашивает с улыбкой. Неискренней.

— Да так. О том, о сём, — отвечает ей Максим, продолжая смотреть на меня и держать мою ладонь.

Она тянется к его руке и убирает ее от моей. Максим послушно двигается, но будто на автомате, все еще продолжая смотреть мне в глаза.

— Дорогой, пойдём вернёмся. Сейчас уже твои бабушка и дедушка будут звонить, поздравлять нас. Как жаль, что им здоровье не позволило приехать.

Максим одарил меня последним пристальным взглядом и направился со своей женой к их местам. А я лишь горько хмыкнула. Когда-то очень давно Максим обещал познакомить меня с бабушкой и дедом. Но в итоге с ними знакома Олейникова, а не я.

— До сих пор любишь его? — Раздаётся над ухом шёпот Кузнецова. Он наблюдал это все со стороны.

Резко оборачиваюсь и снова оказываюсь с ним лицом к лицу.

— До сих пор любишь меня?

Кузнецов не ожидал такого вопроса. Улыбочку, которой он весь вечер надо мной злорадствует, как рукой сняло. Сейчас стоит с каменным лицом, смотрит ровно в глаза и надрывно дышит.