После душа Славка долго ворочался на диване, то закутываясь с головой в плед, то тупо пялясь в телевизор, где тянулась одна из бесконечных «мыльных» жвачек. Сон упорно не шёл, взбудораженный мозг отказывался отключаться. Какое-то сериальное нагромождение свалилось с утра на его бедную голову, а он не Шерлок Холмс и даже не доктор Ватсон, чтобы пытаться распутать всю эту несуразицу. Сон, реальный до тошноты, изумительное алискино послание, девчонка эта беспамятная, появившаяся непонятно откуда и исчезнувшая без следа, словно привидение. И наконец, дурацкий обморок посреди улицы, вот уж ни к селу, ни к городу. То и дело память натыкалась на малообъяснимые препоны и занозы, никак не дающие восстановить внятную картину этой умопомрачительной пятницы. Не день, а куча мала. Полотно импрессиониста. И до вечера, между прочим, ещё далековато.

Время – вот главная загадка, сделал наконец вывод Славка. Время – не стыкуется. Ну никак не мог он угробить два с лишним часа, продвигаясь от фабрики до дома 12. По-пластунски и то быстрее бы получилось. А утро? Мутное, мрачное, похожее на угрозу. Словно из одного сна в другой попал, а окончательно пробудился лишь на улице.

А может, и не пробудился вовсе?

Каков следующий вывод? А вывод, как ни крути, фантазийный: на обратном пути, примерно в том месте, где Славке встретился мокрый цветок по имени Лилия, накрыло его некое наваждение, полуявь-полусон, волна беспамятства, называй как хочешь. И с Лилией, до него, возможно произошло нечто подобное. Правда, версии такого рода с удовольствием принимает на веру разве что медперсонал психушек, но кто знает, кто знает… Хотя, помнится, те молодые мамки сидели-трепались как ни в чём не бывало и бежать блевать в кусты вроде не собирались. Их-то ничего не накрыло?

Славка протянул руку к электронному будильнику и нажал кнопку календаря. Загорелась самая что ни на есть сегодняшняя дата – пятница, шестнадцатое. Этот простой и очевидный факт привёл его в состояние относительного равновесия, да и валяться уже надоело. Лупать глазами в потолок и гадать на кофейной гуще можно до бесконечности, так, глядишь, верхняя часть организма и впрямь начнёт шуршать шифером. Палыч, скорее всего, появится ближе к вечеру, причём на его адекватность можно только надеяться, поэтому не выяснить ли положение вещей самому? В частности, совершить двухкилометровый променад в Зяблики. Чёткого плана в голове у Славки не было, но если Дачная и вправду представляет собой две или три трёхэтажки, то найти гражданку с не самым распространённым именем и чёткими приметами не должно составить труда. Нехитрый опрос соседей слева-направо, и – малоприятная перспектива нарваться на любвеобильного приятеля незабудки, и хорошо, если тот не окажется саженным бугаём и дело ограничится пытливыми встречными вопросами на тему «а ты кто такой?» Чуть поразмыслив, Славка сунул в карман ручку и свёрнутый тетрадный листок – на случай, если придётся оставлять записку – спустился вниз и, безрезультатно постучавшись в очередной раз к дядьке, двинулся по Мелиоративной в сторону платформы.

Ночная вакханалия, похоже, окончательно повернула природу к лету. Жарило по-прежнему немилосердно, чуть слышно шелестела жестяная листва, на школьной спортплощадке азартно носились друг за другом младшеклассники, и зычно покрикивал что-то бравый физрук. Лёгкий ветерок облегчения почти не приносил, и Славка, памятуя о недавнем конфузе на Центральном, невольно спешил добраться до поворота в парк. Там была прохлада, и узкая тропа, петляя по опушке вдоль железнодорожной насыпи, вела коротким путём собственно в Зяблики. Прошагав какое-то время по этой тропе, огибая невесть откуда взявшиеся здесь кучи мусора, Славка стал ловить себя на мысли, что тянет пустышку. Сколько их в Подмосковье, этих Дачных – посёлков, деревень, улиц? Кажется, на белорусской линии есть платформа с таким названием. Да и эта глухая зябликовская улочка – совсем не обязательно место жительства сбежавшей девчонки.