В окне солнце ёжится и пытается приглушить свой свет, насколько это вообще реально для него, с одной стороны его хочет съесть завод и высланный им крокодил из трубы, с другой – призрак вымерших динозавров в форме тучи в форме трицератопса, они тянутся друг к другу и кто знает, чем это кончится, а по середине – ещё режет нить, на конце которой паук – с нашей стороны стекла, ясен пень

То же солнце потом маломощно обсвечивает школьный двор, где, в основном, все всегда в тени, но можно поймать звезду на футболку, на кожу, на циферблат часов или секундомера, на кепку, когда бег по кругу, наклоны в такт или приседания, или когда, как физрук со свистком, специально гуляешь за солнцем по следу, пытаясь предугадать, где оно вынырнет в следующий раз Плеер, прицепленный к треникам, вроде рации или бомбы, не обратил на себя ничьего внимания, не слетел в процессе и не заговорил по-хорватски: «Съешь меня», – так что всё идёт

На следующем уроке приходится перематывать кассету вручную, карандашом, а после уроков, там, где кончаются дома и начинается поле, Аня, пройдя не так далеко вдоль дороги, вдруг оборачивается, чтоб понять, что развернула её тётка, стоящая у последнего дома и пристально изучающая её – теперь уже лицо и полуоборот Насколько ей видно оттуда С лицом вождя краснокожих, по коему не прочтёшь её чувства и мысли (допустим, мысль: а могла ли она быть вместо…), но точно прочтёшь её мрачность, суровость, напластования жёсткости за годы жизни и как там ещё называется вся эта срань Ане на расстоянии это, впрочем, не видно, а чуемо Ей приносит оттуда, от женщины и домов, пару мёртвых, прозрачно-коричневых, плоских листьев, один прилипает к ноге, второй ходит кругами, сужая их, возле Тётке приносит ответный порыв ветра в её краснокожее сумрачное лицо и платок с выбившейся паутиной возле пожара – её волосами Сухая колосьево-травяная рать между одной и второй закономерно подрагивает то там, то тут или чуть оборачивается то в одну, то в другую сторону

Отец сидит возле дома с ножом, машинально прокручивая им танец падающего кленового носика (как звалось это в детстве) и прочую фланкировку – в такт, разумеется, если б плеер всё ещё был включён Аня стоит у забора, сосед (один из) – сидит рядом с отцом и ножом и смолит

Он режет воздух, траву, дом и тучи восьмёрками или чем-то вроде, он порезался Всхрип Вроде конского или кабаньего, только быстро

– М-да… Раньше было раз плюнуть…

Он отворачивается от всех

– Чё-ж, – сосед философствует. – Ты ж теперь не работаешь…