Первый из рассматриваемых примеров – дело Арик-Буги, внука Чингис-хана, который в 1260 г. провозгласил себя ханом Монгольской империи в ущерб своему старшему брату Хубилаю. Лишь в августе 1264 г., после серии поражений и ухода большинства приверженцев, Арик-Буга явился к Хубилаю с повинной [Анналы…, 2019, с. 100–101; Рашид ад-Дин, 1960, с. 165]. Рашид ад-Дин приводит весьма любопытный диалог между Арик-Бугой и его братом-победителем Хубилаем, который «спросил: “Дорогой братец, кто был прав в этом споре и распре – мы или вы?” Тот ответил: “Тогда – мы, а теперь – вы”» [Рашид ад-Дин, 1960, с. 166]. По мнению одних исследователей, этот ответ свидетельствовал о нежелании Арик-Буги признавать себя побежденным [Мэн, 2008, с. 129], другие считают, что им двигала «злоба» на брата, и подозревают, что ответ был приписан ему Рашид ад-Дином, придворным историографом иранских Хулагуидов – сторонников Хубилая [Россаби, 2009, с. 106]. Мы, со своей стороны, полагаем, что этот ответ отразил проблему отсутствия строгого порядка престолонаследия в Монгольской империи. В самом деле, причиной противостояния Арик-Буги и Хубилая (фактически первой гражданской войны в империи) были равные права братьев на трон и поддержка каждого из них многочисленными сородичами и знатью. Лишь победа Хубилая сделала его более законным претендентом на престол[46], что и признал Арик-Буга своим ответом, предоставив брату-победителю право решать свою судьбу в соответствии с законами Монгольской империи. В результате Хубилай предал его суду, который был проведен с соблюдением всех требований имперского законодательства.

Еще в начале XIII в. Чингис-хан сформулировал базовый принцип привлечения к ответственности членов своего семейства, по сути обозначив их особый процессуальный статус: «…пусть все близкие и дальние [его] родичи соберутся, учинят совет и рассудят, как с ним поступить» [Рашид ад-Дин, 1952б, с. 264]. Следовательно, Арик-Буга имел полное право на разбирательство его дела семейным советом Чингисидов.

Судебное разбирательство по делу Арик-Буги получило весьма подробное освещение в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина, что неудивительно: ведь информатором последнего был Пулад-чингсанг (Пулад-ака) – сановник Хубилая, сыгравший одну из ключевых ролей в данном судебном процессе [May, 2018, р. 349]. Персидский историк приводит немало деталей, важных не только для анализа этого конкретного судебного дела, но и для понимания и реконструкции формы и содержания судебного процесса Монгольской империи в целом. Например, он упоминает, что Арик-Буга, отдавая себя на суд брата, совершил ритуальное действие: стал на пороге юрты Хубилая, накинув себе на плечо ее полог [Рашид ад-Дин, 1960, с. 165].

Факт, что Рашид ад-Дин опирался на свидетельство очевидца, подтверждается приведением множества высказываний участников процесса, порой настолько эмоциональных, что вряд ли они были выдуманы. Например, когда царевич Ачиги обвинил в убийстве своего брата Абишки сына хана Мунке Асутая, тот ответил весьма примечательной фразой, служащей подтверждением позиции Арик-Буги: «Я убил [его] по приказу государя, [которым] тогда [был] Арик-Бука… Ныне государь всей земли – Кубилай-каан, если он прикажет, я и тебя убью!» [Там же, с. 166]. Чтобы не допустить сведения счетов между своими сторонниками и приверженцами брата, которое могло привести к новому этапу междоусобицы, Хубилай был прямо-таки вынужден провести судебный процесс. Вскоре начались первые следственные мероприятия с целью выяснения, кто именно способствовал разжиганию вражды между братьями и, соответственно, началу гражданской войны.