– Ты хотел сказать, между мертвыми и принесенными в жертву? – переспросил Владимир.

– Да, пожалуй, это более актуально. У меня есть время выбраться отсюда, а если нет – значит к живым уже никогда не вернусь. Помоги мне, Вигрис.

– Так-то бы, да, но сейчас я не чувствую себя Вигрисом.

– Это хорошо, я сообщу тебе новость, которую ты не знаешь, – сказал Федор.

– А именно?

– Ты не сможешь выбраться отсюда.

– Спасибо, что вовремя сказал.

– Ты Ромин.

– Как Ромин я смогу выбраться, ты это имеешь в виду?

– Да. Ты убьешь де-легата, который прибудет сюда для нашей ликвидации, и сможешь войти в окружение И Гро под его именем.

– Как?

– Они тебя не узнают.

– Почему?

– Измена мельтешит между ними настолько быстро, что буквально перестают узнавать друг друга в лицо. Только по паролю.

– Как я его узнаю?

– Когда убьешь его – спросишь, ему будет уже всё равно, поэтому, я думаю, отдаст.

– Ты уверен?

– По крайней мере, точно отдаст за небольшое вознаграждение.

– Отдашь ему свою шпагу, чтобы мог какое-то время обороняться от чертей.

– Прошу прощенья?

– Здесь мертвые, принесенные в жертву полностью вряд ли умирают – по крайней мере мне об этом ничего неизвестно.

– И продолжают сражаться с прибывающими на этот остров для жертвоприношения.

– Из другого мира, или с другого острова, как в Робинзоне Крузо?

– Не знаю точно, я просто слышал краем уха, и поэтому думаю, что сражаются они с прибывающими с материка сюда.

– Кто, кто прибывает сюда?

– Так вот, как ты прибыл, так и прибывают, чтобы избавиться от лишних людей.

– Просто так нельзя убить?

– Нет. И знаешь почему? Они боятся, что убитые сами придут за ними. А так, как ты, как я, и эти две, в сеть попавшиеся телки, так вечно и будут болтаться, как индейцы в своей резервации в надежде, что и им когда-нибудь разрешат построить своё казино.

Главное не забудь своего имени. Оно у тебя записано где-нибудь в надежном месте?

– У тебя записано?

– Нет, но мне повезло, что ты вспомнил меня, что я и есть легендарный Федор – переводчик И Гро с польского. Жаль тебе не могу ответить взаимностью: не знаю я тя, мил хомо сапиенс.

– Зря ты это сказал, – ответил Владимир, ибо теперь и я начал забывать о себе некоторые очень важные вещи.

– Попроси одну из этих дам сделать тебе наколку на плече.

– На плече? Я не проститутка Александра Дюма.

– Хорошо, тогда на жопе, чтобы никто не видел, ибо, надеюсь, купаться ты будешь не на отмели, где всё видно, а зайдешь хотя бы по пояс.

– Очень правильное замечание, только я, сэр, не вижу здесь двух красоток, про которых ты мне распространяешься уж полчаса.

– Время не имеет значения.

– Вообще, или здесь?

– Здесь в частности.

Девушка сделала ему наколку на груди, и он только все время переспрашивал:

– Ты какими чернилами мне написала эту историю?

– Я уже три раза сообщала вам, сэр, что синими.

– Ты говорила фиолетовыми.

– Не понимаю, в чем разница.

– Может быть, ты вообще цвета не различаешь?

– Они разные, серьезно? Более того, чем тебе не нравится красный цвет?

– У тебя уши есть?

– Естественно.

– Я – Ромин.

– Спасибо, сэр, я не знала.

Владимир хотел прояснить, куда делась вторая Кобыла, или ты и есть Кобыла, тогда непонятно:

– Где теперь Елка? – но не мог уже точно определить, Елку и Кобылу видел именно здесь, а не в другой пространственно-временной ориентации.

Вчера или позавчера, как это возможно? А с другой стороны, вполне возможно, если время здесь не имеет такого большого значения, как бывает обычно.

– Здесь секс бывает?

– Думаете, будет легче перед боем?

– Да, мэм, ибо я почти абсолютно не умею держать шпагу.

– Хочешь потренироваться на мне? Тренируйся вон на нем.