Тогда как на самом деле – Читатель – это бог художественного произведения, который и вдыхает в него радость жизни.

Получается, очевидно, да, но так как не может, то и нет.

Роман – это только звук глухой в лесу пустом – хоть и наоборот – оживает он Только при прикосновении Читателя.

И Пушкин специально придумал такой текст, где это происходит образцово-показательно:

– Герои разговаривают письмами в письме одного из них.

Разговаривают полу-предложениями: один начинает предложение, другой его продолжает. Получается, как два в одном.

Но! Как это бывает в жизни? А если нет – значит сказка.

Забывают известный постулат: жизнь – это еще не вся жизнь. Почему долго и трудились бесплатно Сезанн и Ван Гог, чтобы сделать для себя и для других людей поставку вот этой второй ее половины.

И что удивляет, кто-то это понимает и тут же запрещает пользоваться. Вот ведь дураки дураками на вид, а:

– Искусство запрещают, если оно очевидно, как Пикассо.

Так, с рук можете купить маленькую книжонку с Авиньонскими Девицами и Герникой на перекрестке недалеко от книжного магазина на Калининском Проспекте, а чтобы чинно и благородно, как пожрать напротив в ресторане Прага шашлык по-Карски:

– Запрещено.

Есть можно – смотреть нет, – это не кино и иво немсы?

– Ну ты, пойдем со мной! – а я, между прочим, был занят.

Можно вообще думать, что она и не так назвала меня, а по фамилии.

Но, если быть такими дотошными, то и непонятно будет, почему жизнь такая – короткая или длинная?

Вот, может показаться, что уж слишком короткая. А это значит, что и длину ее можно еще уменьшить.

– Карты, деньги, два ствола, – что выбрать? – Если два ствола, то и надо узнать у нее, где брать второй.

Идем, не знаю, с чего начать, и для этого оглянулся.

– Кто там?

– Вот из ит?

И неясно, думает ли она про меня, как про него, но с большим потенциалом?

Она держала меня под руку, как спасательный круг, и я надулся, чтобы она не разочаровалась. Оказалось – на берегу – стало еще труднее.

– Не окажется ли пятьдесят адвокатов на дне океана хорошим началом?

– Я не поняла, – ответила она так серьезно, что, кажется, действительно, настроена хуже некуда – если ничего ей не дам прямо сейчас – уже никогда больше не только не возьмет, но и не предложит.

И раздел ее в воде так, что ее целиковый купальник поплыл по этому озеру, как по реке – очень быстро, а даже с набором скорости, как на Дикой Реке, как от Ким Бейсинджер, – нет, нет, а от Мэрил Стрип ее сверкающий наган:

– Почти сразу на дно.

– Это Дикая Река? – спросила она издалека, боясь и на берег выйти, и не очень надеясь к ней приблизиться. Имеется в виду: то я, то она думаем по очереди.

Я и вообще никогда не думал, что смогу писать Эссе, начиная только с 24-х лет. Имеется в виду, мечтать, как в детстве и до сих пор, когда была радость идти хоть куда минут тридцать-сорок – вторая жизнь:

– Рождалась именно во время движения, – как вполне возможно думал и тот, кто первый заметил, что и она, Земля, вертится.

Галилей.

– Точно. – И приписал этот ответ ей, хотя на вид:

– Да, может, но только – и то, если это возможно – трахаться, а вот разрезать торты и жарить треску с навагой на Белом море – сам видел:

– Очень любит.

– Вот из ит?

– Я грю, так и пойдешь не евши?

– Что это значит: не евши? Я не буду ничего делать, пока ты не достаешь из пучины вод мой купальник.

– Послушай-те, я сам боюсь так глубоко плавать.

– Ты должен доказать свою любовь ко мне.

– Уже? – только и хотел спросить, но сначала решил точно вспомнить: неужели всё уже было, а я даже не успел мало что запомнить.

Существует ли такая возможность, чтобы время иногда рвалось, но так малозаметно, что сомнения есть, но они настолько мимолетные, что проверить их существование еще раз – нет уже времени.