– Бога.

Которого Ле и убрал лишь, чтобы освободить дорогу простору, – а вот чего, до сих пор многие не понимают, как и Эйнштейна, – как говорится:

– Я, – а еще-то кто?

– Поэтому и убирать ничего не пришлось, по сути.

– Кроме одного, милый сэр.

– Вас?!

– Да, ибо кто появляется в будущем, уже можно однозначно считать:

– Значит, были и в прошлом, понял, понял, понял.

И я понял, что это отвечает мне человек на берегу, который считает себя Бастардом де Молеоном, а на вид:

– Тебе придется вспомнить.

– Всё?

– Нет, только то, что у тебя нет денег, а всё остальное забыть.

– Вы знаете, где зарыт остаток сокровищ Графа Монте Кристо?

– Ты не понимаешь? Это не торговля. Ты получишь шанс на новую жизнь!

– Вы думаете, эта хуже?

– Да.

– Чем?

– Она уже кончилась, твой отец раскрыт, как бывший барон.

– Мюнхгаузен.

– Вот видишь, ты не ставишь знак вопроса, и именно потому, что в генетической памяти у тебя записано:

– Барон.

– Прости, но я уже здесь нашел секрет превращения РНК в такую модификацию ДНК, что отличить их можно только на спектрографе Силиконовой Долины.

– Тебя всё равно не отпустят.

– Я еще ничего не подписывал.

– Всё равно показания спектрографа даже последнего поколения не будут убедительными.

– Мне обещали допуск к 54-километровому коллайдеру.

– Он еще не построен.

– Построен, но пока эта информация держится в секрете.

– Очевидно, тебе это приснилось.

– Простите, сэр, но мне снятся только страшные сны.

И да:

– Вы предлагаете мне должность графа законно или незаконнорожденного?

– Законно, разумеется.

– Но как, если все генотипы уже расписаны? У меня могут взять кровь во сне и определить, что я:

– Да, но это будет не более, чем предчувствие, – ответил он, как это иногда, по крайней мере, делается без вопроса.

– Почему?

– У вас вообще нет крови.

Хотелось узнать, почему? – но решил не рисковать, чтобы было слишком страшно.

Я отправился в Ялту, как на курорт, но за свои деньги, которые, да:

– Были.

И на третий день уже поплыл за одной уже пожилой, надо сказать, телкой, лет тридцать – но если больше, то ненамного.

Мне сказали, что последние сто метров надо проплыть в темноте под водой, только иногда выныривая, когда луч прожектора с катера уйдет немного в сторону.

Я плыву за ней, а она не оглядывается. Но скоро поняла, что надо. Потом, видимо, забыла, почему и запаниковала, пошла быстрым стилем высоких домов, но:

– Загибая по кругу назад к пляжу.

– Дура, – а скорее всего, это не она.

И точно, посмотрел влево, плывет еще одна, но более худая. Но тоже начала уходить влево – что, значит, первая уплывала не влево, как я сначала подумал, а вправо.

На следующую, ясно, сил уже осталось недостаточно, и повернул назад, но она появились, и на катере.

– Прыгай на ходу!

Но я разозлился и только покачал головой, как человек, да, очень хотевший, но уже в прошлом, ибо гоняться за катером не буду, если даже у меня вообще нет крови, а только нано-жидкость последнего поколения, работающая до ста лет:

– Если нет желания самосовершенствования.

С берега ушел сразу к себе в номер, находящийся между двух других, разделенных спереди и по бокам одеялами, но здесь можно не сомневаться:

– Никто ночью не полезет и забесплатно:

– Люди на курорте – значит, настолько уже зомбированные, что радости от жизни получать не могут априори.

Хотя надежда, что заставить кого-то из них можно – осталась. Не осталось:

– Кого.

Могу – это ясно, но не совсем, не до конца. Ибо, да, перевод уже случившегося можно сделать, а: