Мне снова девять лет, мои глаза были открыты, как никогда раньше, а мои вены чувствовали, как по ним протекает бордовая кровь. Вспомнив об этом человеке, руки которого так сильно тряслись, что могли выронить стакан с водой, я увидел некую незримую связь, соединявшую забытое прошлое с неопределенным настоящим. Встав с пола своей берлоги, я попытался взять себя в руки. Умыл лицо холодной водой из-под крана и пробовал сообразить, что мне нужно сделать. Порой мне было очень трудно сконцентрироваться на происходящем, из-за чего эмоции, которые я должен был испытать, оставались где-то позади. Придя к логическому умозаключению, что мне не понять, откуда в моей комнате труп молодой девушки, я решил придумать, как было бы лучше избавиться от нее, не вызывая никаких подозрений. Заявив я полиции о том, что со мной произошло, меня тут же упрятали бы в тюрьму. Поэтому я решил никому об этом не говорить. Я смотрел по сторонам в надежде найти ответ на свой вопрос и увидел пустой футляр от контрабаса, лежащий на моем шкафу. Скинув футляр на пол, мои соседи снова застучали по стене, словно дятлы по толстой коре молодой древесины. Мне нужно было придумать, куда отнести девушку, чтобы ее никто не нашел, а если бы это и случилось, то оставить ее где-нибудь, где моя причастность была бы полностью незамеченной. Первое, что мне пришло в голову, это то, что в трех кварталах от меня находился пляж с открытым входом на пирс. Учитывая здешний климат там всегда было так безлюдно, что порой мне казалось, что в этом городе никто не любит море. Я уже было приближался к ней, чтобы положить тело вовнутрь футляра, как вдруг остановился и присел на кровать около неё. Казалось, до этого я ни разу не взглянул на эту девушку по настоящему, так, как смотрел бы на живую. Мною, безутешным и меланхоличным человеком, овладела красота женского тела, недоступная мне в течение многих лет. Я чувствовал свое второе рождение, словно я освободился от стен другого человека, которые ограничивали меня от страстей, царивших на этой земле. Насколько прекрасным было ее телосложение, несравнимое с женщинами на лучших полотнах великих художников. На вид ей было около двадцати пяти. Ее грудь, словно вылепленная из глины, имела столь идеальную форму, что я, в безмерном молчании, начинал боготворить оболочку, в которой когда-то теплилась жизнь. Ее лицо было таким выразительным, что в каждой мелочи мне приходилось видеть идеальные черты неидеального мира. Единственное, что было мне неподвластно – это глаза, которые она не могла мне показать, сколько бы она ни пыталась. Дотронувшись до ее темных волос, я перестал чувствовать биение своего сердца.

Я вообразил себя трупом, лежащим рядом с ней. На мгновение жизнь показалась мне бессмысленной, ведь рядом со мной была истинная красота, которую невозможно было постичь за те короткие секунды моего подлинного восторга. Мне трудно было описать свои эмоции, глядя на нее, и, в полном замешательстве, я вновь стал узником собственного страха. Взяв тело на руки, я в последний раз взглянул на ее лицо, казавшееся мне божьим промыслом. Я аккуратно положил девушку в футляр и без каких-либо проблем закрыл его. Часы на стене показывали одиннадцатый час.

Я решил поскорее одеться, чтобы осуществить задуманное и сконцентрировавшись на своих мыслях, принялся облачаться в привычную для повседневной жизни одежду. Брюки, которые я застирал вчерашним вечером, высохли. Накинув пальто до колен, я вскинул на свои плечи футляр от контрабаса, в котором находилась неизвестная, и открыл двери своей комнаты. Мои ноги тряслись так сильно, словно я находился на борту судна, которое попало в эпицентр сильнейшего шторма. Пение птиц, которое разбудило меня этим утром, прекратилось также неожиданно, как и мой сон, о котором мне довелось вспомнить лишь на следующий день.