Николай уставился в окно.

– Эти люди – кто они? Кого ты имеешь в виду?

Презрительно усмехнувшись, Николай молчал.

– Кому-то не хочется, чтобы мы… чтобы мы поддерживали отношения? – спросил Иван. – С Машей, что ли?

– Отношения! Да нам по телефону с ней не дают поговорить! – взорвался Николай. – Ты забыл, что такое Россия!.. Конечно, другой вывод напрашивается: раз стараются припугнуть, значит, войти в контакт с ней можно… с Машей, – добавил он. – В противном случае, зачем палки ставить в колеса?.. В Москве тебе теперь находиться нельзя… Уедешь на дачу. Поживешь там несколько дней. Пока не прояснится. При сотрясении мозга бывают последствия всякие. Вдруг немного идиотом станешь? Ты ведь уже, если откровенно… Так что имей в виду… На всякий случай здесь ты не Лопухов, а Лаптев… Ясно?

Иван недоверчиво покосился на брата.

– А что, хорошая фамилия. Сам бы с такой ходил, – добавил Николай. – Послушай, может, тебе вообще уехать на какое-то время? Вдруг это только начало?

– Куда?

– В Лондон.

– Я же только что приехал.

– Столько лет там просидел, посидишь еще месяц-другой. Купим тебе билет… Туда и обратно.

– Что за бред? Не собираюсь я никуда уезжать. Машу надо найти…

– Русским языком тебе объясняю, неизвестно, чем здесь пахнет. Мне-то ты что предлагаешь делать? Телохранителей для тебя нанимать? Чтоб за ручку водили?

– Могу уехать в Петербург… на худой конец, – предложил Иван.

– Москва, Петербург… Ты еще не понял, куда ты приехал…

– Лондон тоже не край света. У тебя дочь живет в Питере, и ничего. Тогда и о ней надо позаботиться.

– И о ней позабочусь, умник!..

К разговору вернулись через день. Николай по-прежнему настаивал на переезде на дачу. Знакомые предлагали ему на время свой дом в Кратово, в котором не жили с лета. При доме постоянно жил сторож. Но Иван и слышать не хотел о деревне, продолжал настаивать на питерском варианте.

Новостей больше не было. Николай выглядел взвинченным, нервным. Он создавал видимость бурной деятельности, постоянно говорил о своем кагэбэшном сотруднике, который контролирует и разруливает обстановку, о том, что сам он уже поговорил с жившим в Петербурге знакомым отца Глебовым. Генерал в отставке, но, в отличие от отца, всё еще у дел, хотя и на штатской работе, Дмитрий Федорович Глебов обещал оказать Ивану содействие, если он надумает поселиться в Северной столице.

Реакция жены на кончину его матери потрясла Николая до глубины души. У него было ощущение, что раскололся мир, в надежности которого ему и в голову не пришло бы сомневаться. Нина наотрез отказалась ехать в Тулу.

– Тащиться черт знает куда, чтобы месить кладбищенскую грязь?..

И он вспылил. Он ударил ее. Отвесил оплеуху, еще сам не понимая, что делает. Впервые в жизни он поднял руку на женщину. Этой женщиной оказалась его жена… Позднее, когда утихли бурные эмоции, Николай не мог взять в толк, что на него нашло.

У матери не было любимчиков. Так повелось с детства. Детей в семье не баловали – разве только Машу, да и то нечасто. Считалось, что каждый должен отвечать за свои поступки сам, а если что, и уметь за себя постоять. Но с того дня, как неизлечимый недуг стал высасывать из матери последние жизненные соки, ближе всех из детей к ней оказался старший, Николай. Ванечка в это время отсиживался в Лондоне, Машенька обреталась неизвестно где. Так и получилось, что чаще всего родители общались с живущим в Москве Николаем. Мать никогда не вмешивалась в его семейную жизнь, но, после того как однажды стала свидетельницей одной нелепой домашней сцены, начала проявлять интерес к тому, что происходило у него дома. А происходило невесть что: ссорам не было конца. И Екатерина Ивановна, скрывать от которой многое не удавалось, вскоре прониклась к невестке неприязнью. Николай не видел причин для такого отношения и понимал, что, скорее всего, на мать что-то нашло, верх взяло бессознательное чувство: кровь не водица, он ей сын, а Нина – чужая, да еще и живет с ним, в каком-то смысле «забирает» его, больной человек чувствителен к таким вещам. И тем не менее всё это казалось настолько непривычным, что Николай долго пребывал в растерянности. Кончилось тем, что мать стала сторониться невестки, а та отвечала пренебрежением. Мстительный настрой жены изумлял Николая – не просто по отношению к матери, а по отношению к человеку, стоявшему на пороге между жизнью и смертью! Это выглядело низостью. Он всегда считал Нину человеком сердечным и великодушным.