Пока Матвей все это Даши говорил, немного успокоился, и Даша засмеялась:

– Да я тебя давно хотела об этом попросить, да стеснялась. Ты боялся это мне сказать, эх, Матвей, – Даша подумала: «А все-таки, он полюбил меня, боится меня показать другим парням – отобьют». Потом сказала. – А стоит ли туда идти?

– Людей нельзя сторониться никому, ни богатым и ни бедным, красивым и некрасивым. Люди должны друг друга знать, должны помогать друг другу. Вот, если бы дядя Семен да твоя маменька, да экономка тетя Шура, да и другие не помогли мне, я б разве вырос таким, я бы просто погиб и все.

– Ну, зачем ты, Матвей, меня уговариваешь, я же не против, с тобой когда угодно и куда угодно пойдем. Будем считать, как ты, Матвей, сказал, так и будет, идем смотреть хозяйство, знакомиться с людьми. А теперь, пошли обедать, – сказала она.

– А ездить не будешь? – спросил он.

– Нет, хватит мне учиться, ты же сам сказал, что я теперь смогу на любой лошади ездить.

– Конечно, – подтвердил Матвей.

Когда Даша и Матвей подошли к двери барской столовой, Даша отворила дверь и увидела за столом мать и управляющего. Даша, не заходя в столовую, громко сказала:

– Маменька, я покушала уже на кухне.

– Ну ладно, – проговорила мать.

Даша быстро закрыла дверь и шепнула Матвею:

– Этот наш Боров сидит за столом, Господи, прости меня грешную, ох, как я его ненавижу. Идем на кухню.

Пришли на кухню, экономка, увидев их, сказала:

– Да что вы все опаздываете.

Даша подошла к экономке, поцеловала ее и озорно сказала:

– Теть Шур, прости нас, – а потом добавила, – там, в нашей столовой сидит Боров.

Экономка улыбнулась, протянула:

– А-а. Тогда идемте в мою комнату, а то черт его знает, зайдет Боров сюда, – и экономка повела их в свою комнату. – Садитесь, а я вам сейчас принесу.

Покушав в комнате тети Шуры, Даша Матвея позвала в свою комнату. Матвей сказал:

– Нет, друг мой, сегодня не надо.

– Ты что, боишься Борова?

– Я не боюсь его, но не хочу лишних тебе неприятностей.

– Эх ты, Матвеюшка, ты, что думаешь, он не написал, не тут-то было, он теперь столько грязи наворотил отцу, что порядочный человек и не придумает. Я знаю, у Борова даже шпион есть, в нашей столовой работает, и я знаю кто. Она с нами все время и все видит, и ему передает, да еще и извращает. Маменька лет пять тому назад узнала, выгнала ее с кухни, а как отец приехал, велел опять ее взять на кухню, боров ему нажаловался. Ну ладно, иди, занимайся, решай свою задачу, а я как соскучусь, приду к тебе, узнаю, решил задачу или нет.

Матвей хлопнул потихоньку Дашу по плечу, улыбаясь, сказал:

– Ладно.

Даша пришла в свою комнату, посидела в кресле, потом посмотрела в окно, во дворе никого не было и ей так стало скучно, она не знала, что делать ей. Она вспомнила Матвеево встревоженное лицо, подумала:

– А все-таки сказал мне неправду, что его могло так расстроить, – думала она.

Даше не хотелось ничего делать: ни вязать, ни вышивать, ни читать. Она пошла в комнату матери. Открыв дверь комнаты матери, она увидела мать, сидящую в кресле, вид у нее на лице встревоженный и грустный. Мать подняла глаза и уставилась на дочь. Даша не удержалась:

– Да что вы сегодня все такие мрачные, вас, что собака бешеная укусила?

– Садись, доченька, рядом.

Даша села. Мать обняла ее и зарыдала.

– Да успокойся, маменька.

Мать, немного посидев, начала рассказывать:

– Этот Боров-то, знаешь, что он сказал. Говорит, в воскресенье приедет в гости с женой и двумя сыновьями, если ты, Дашенька, кому из них понравишься, то вроде бы, он не против будет взять тебя в снохи.

– Надо же, наглец, что сказал. Ну а ты, что ему сказала?