– Лейси переговорила со всеми, кто был дома, и назавтра пригласила их в участок к назначенному времени. Хозяина этой фермы я знаю. – Мак махнул в сторону огороженного пастбища с сухой травой. В угасающем свете вдалеке виднелся дом, за ним простирались поля до самой грунтовой дороги, по которой они направили машины. – Его зовут Нед Харрисон. Сейчас он в отъезде. Но один из наших все равно постучал в дом, на всякий случай.

– Что вы можете сказать о Питере Томпсоне? – спросила Сара. – Он ведь муж лучшей подруги Констанции Бьянки, да?

– Томпсоны живут на другом конце города. Питер – хороший мужик. – О том же говорило и выражение лица Мака: «Тут беспокоиться не о чем». – Водитель грузовика, – продолжал Мак. – У него пятеро детей. Нормальный парень.

– Он будет в списке тех, чье алиби мы должны завтра проверить?

– Список длинный, – сказал Мак. – Но, конечно, его алиби мы тоже проверим.

– Да, и добавьте в тот список его дочь. Кажется, ее зовут Кайли. Я хочу, чтобы вы с ней тоже побеседовали. Необходимо проверить алиби всех лучших друзей семьи пропавшей девочки.

– Без проблем, сержант.

Сара мгновенно улавливала малейший намек на раздражение: не все полицейские на местах охотно подчинялись женщине, и сломить их сопротивление часто бывало очень сложно, – но Мак оказался настроен вполне дружелюбно.

– Хотел спросить: по-вашему, есть связь между этим делом и пропавшими двойняшками?

Сара поражалась, как Маку удавалось что-то произносить внятно, почти не размыкая губ.

– Маловероятно, но эту версию я не исключаю, – ответила она.

Мак потер затылок.

– Даже подумать страшно, что какой-то псих рыскает вокруг и похищает девочек. Аж дрожь пробирает.

Сара кивнула.

Уже совсем стемнело, когда собаки у школы взяли след Эстер Бьянки, который привел их к речке, но там они стали метаться из стороны в сторону, водя кинологов кругами. Прочесывание местности ничего не дало, в ходе докладов о результатах поисков не всплыло ни единой детали, за которую можно было бы зацепиться. Волонтеры заняли небольшой домик для скаутов возле школы, где поставили раскладушки для всех, кто нуждался в отдыхе. Поиски планировалось возобновить на рассвете.

Покидая вместе со Смити зону поиска, Сара заметила, как какая-то брюнетка с микрофоном в руке стягивает с себя объемную куртку. Это прибыла репортерская группа из двух человек. «Вероятно, местное телевидение, – предположила Сара. – Интересно, скоро ли появятся представители СМИ из Сиднея?» Усаживаясь в машину, Сара оглянулась. Она не слышала, что вещала журналистка, но видела ее силуэт в круге яркого света. Женщина показывала в сторону речки, рукой с вытянутыми пальцами снова и снова разрубая воздух, что означало: прямо здесь.

Они вернулись в полицейский участок, где до поздней ночи вместе с Маком составляли и уточняли список тех, кого собирались опросить на следующий день. Полицейским было приказано всю ночь патрулировать город. Лейси договорилась с местным мотелем о предоставлении номеров всем, кто не будет находиться на ночном дежурстве. Кинологов разместили по два человека в номере, но через день они уедут, даже если ничего не найдут. Сару и Смити в Сиднее ждали другие дела, но она полагала, что в Дертоне им придется задержаться как минимум на несколько дней. Автомобили родителей Эстер были припаркованы за зданием мотеля, чтобы их никто не увидел с дороги.

От полицейского участка до широкой подъездной аллеи мотеля «Лошадь и трость» Сара и Смити доехали за несколько минут. Они заглянули в бар – единственное помещение во всем здании, где горел свет. Мужчина за стойкой представился владельцем мотеля. На нем была грязная голубая майка, которая, словно дорога, прорубленная сквозь буш, рассекала его плечи, густо покрытые темными волосами. Саре он напомнил мужской персонаж, в которого любила перевоплощаться Амира. Дочь сирийских мигрантов, Амира обожала строить из себя туповатого австралийского мачо в замызганной майке-алкоголичке. «Это ж надо так обозвать невинный предмет одежды!» – возмущалась она, морща нос, как всегда делала, если считала что-либо нелепым. Хозяин мотеля, буркнув что-то себе под нос, вручил им ключи и продал Смити упаковку из шести банок пива. От выложенного бетонными блоками вестибюля мотеля тянулся длинный ряд комнат.