— Наверное, некроманты, эти обожают шарахаться по ночам, — живо поясняет Мира. — Говорят, прогулки по кладбищу возбуждают. Ученикам можно все, Ноготок, особенно одаренным аристократам. С учителями другой вопрос. И все же некоторые умудряются заводить романы. Правда, ничем хорошим это не заканчивается.

Отчаянно хочу спросить, у кого из учителей и с кем был роман, но не решаюсь. Не хочу, чтобы сестра заподозрила меня во влюбленности. Я и сама хотела бы избежать этого чувства. И все же образ Рамона Вудса преследует меня во сне и наяву. Если бы не он, я, наверное, и не пошла бы с сестрой на прогулку. Лучше бы выспалась как следует, чтобы не зевать на завтрашних занятиях.

Чем дальше мы идем, тем отчетливее становятся звуки скрещиваемого оружия. Воздух буквально пропитан магией. Видны взрывы, слышатся возбужденные возгласы. Да тут идут настоящие боевые действия, не иначе.

— Вот мы и на месте, Ноготок. Ты только посмотри на это!

По периметру поляны горят костры. А внутри импровизированного круга сразу несколько пар боевых магов дерутся, стараясь перещеголять друг друга в искусстве. Один из них — Рамон. Обнаженный по пояс, с распущенными по плечам волосами, он напоминает ожившего демона. Сравнение только усиливает напряженное лицо, изуродованное шрамами. Дерется он с парнем, заметно уступающим ему по силе и ловкости. Рамон явно щадит соперника и даже подсказывает ему, что лучше предпринять дальше.

Мира права: занятия по ночам другие. Сейчас в ход идут даже запрещенные приемы — их ни в коем случае нельзя использовать во время Игр. Но в реальном бою они ой как пригодятся. К примеру, астральные тактики. Когда удар наносится не в физическое тело противника, а в его ауру. Я много читала об этом, но никогда не видела в действии.

— Не выходи, тебя не должны увидеть, — шепчет сестра.

Я и не заметила, как сделала несколько шагов навстречу дерущимся. Как завороженная уставилась на происходящее, Забыв, кажется, о реальности. А ведь сестра предупредила, что преподаватели боевой магии не любят, чтобы за ними подглядывали. Особенно новички. Особенно лекари и девушки. По их мнению, действо слишком грубое для наших хрупких сознаний.

Рамон, словно почувствовав мой взгляд, поворачивает голову. В его глазах отражается пламя костра. Он и вправду похож на ожившего демона.

— А ты здесь что забыла, девочка?! — рычит он недовольно, на секунду забыв о бое. — Ноготочек, тебя ведь так зовут, верно?

Нервно киваю и оглядываюсь в поисках места, где можно спрятаться. Не нравится мне то, как смотрит на меня Рамон. Совсем не нравится. Такое ощущение, что по мне ударяет гигантский молот, вколачивая по пояс в землю.

— Осторожней! — вскрикиваю, заметив, как противник хочет воспользоваться замешательством учителя и напасть исподтишка.

Но Рамон и сам прекрасно справляется с парнем, без моего предупреждения. Просто отмахивается от летящего в спину заклинания, и то летит обратно к отправителю. Парнишка подскакивает, переворачивается в воздухе через голову и, упав, прочерчивает в земле глубокую борозду.

— Варун!

Это уже Мира высовывается из укрытия и спешит к поверженному пареньку. Кажется, это и есть ее пресловутый избранник.

— Вот из-за этого я и не терплю девушек на тренировках, — недовольно произносит Рамон. — Одни истерики.

— Неправда! — возражаю внезапно прорезавшимся голосом. —  Я не истерила, всего лишь хотела предупредить вас о нападении.

Он складывает руки на груди и иронично приподнимает бровь:

— То есть ты меня спасала, Ноготок?

Молчу, не смея признаться. Нахожусь в полном ступоре, в отчаянном замешательстве. Настолько, что даже не могу потребовать, чтобы он не называл меня Ноготком. Язык мой будто прилип к небу.