Его существование было во всей ведь полноте зафиксировано в одних лишь ярчайших грезах безнадежно утопически настроенной интеллигенции, видевшей все свое настоящее в одних лишь черных, а будущее, вполне сообразно сему, в исключительно розовых оттенках.

Да и сколь бессмысленные ужимки того самого пресловутого более чем непорочного разума, которому попросту была явно во всем полностью чужда всякая же безнадежно убогая действительность, а во всем безупречно неистово дороги одни лишь бесплотные выводы, порожденные почти невидящими глазами, ненавидящими буквально всякую живую и трепещущую под руками плоть жизни.

Да и рьяные последователи данных совершенно так абстрагирующихся от всей навязшей им на зубах повседневной реальности философских течений отличались той еще крайней узостью мышления, как и весьма специфическими вкусами…

Им попросту была нужна исключительно во всем иная жизнь, они ее придумали и восхваляли, а неистово суровую смерть прошлого они буквально так всегда воспринимали, как самую естественную историческую прямую надобность.

Всем этим блудливым своим языком деятелям от века ведь были свойственны тайность, хитроумная аллегоричность, эзопов язык, сущая благосклонность ко всяким закулисным интригам.

Да только все это вовсе не было предвестником грядущих более светлых и благих дней, а скорее уж наоборот – являлось оно самым явным пережитком позднего средневековья, а потому и несли все эти «кровососущие словно слепни» идейки сущие черты сколь давнишней закрепощенности совершенно неистовствующего в своих оковах довольно-то праздного духа.

Люди, их проповедующие, попросту разом перешли из стародавнего холопства в холопство вовсе-то иное, исключительно ведь возвышенно идеалистическое.

Хотя вполне уж возможно что – это и не совсем оно так, поскольку некий внешний легкий налет заморских европейских свобод несколько явно затронул и ту стародавнюю от века же самодержавную российскую империю.

Однако все это было впрямь-то разом раздавлено в прах стопою солдафона Николая Первого.

Причем он ее не просто слепо раздавил, а именно вывел, как изводят клопов в старом диване.

Да и после него всякая полусвобода неизменно была еще затем чревата грядущим разве что лишь значительно более свирепым безнадежно тяжким рабством.

Сама вот собой внезапно появившаяся возможность некоей более чем явной отдушины, несомненно, вскоре вылилась в сущий антагонизм и отрицание всех прошлых религиозных идеалов, глупейшую попытку их скорейшей и безусловной замены чем-то земным, попросту же житейским и плотским, однако до чего при этом и вправду так безмерно радужным и сияющим.

В этих новомодных проявлениях мысли и духовности, несомненно, отпечаталось буквально все самое наихудшее, как весьма же скупое на всякий житейский ум наивное рыцарство, да так и темные злокозненные интриги.

Причем люди, придерживающиеся последнего, частенько добивались своих целей путем яростного взвинчивания и растравления слепых надежд людей куда более чем они во всем безупречно достойных.

Однако ведь и те исключительно так достойные тоже вовсе не были чисты в своих псевдогероических замашках и помыслах.

Ими двигал сиюминутный импульс, а потому всем вот им сколь неизменно желалось самым надлежащим образом исключительно так незамедлительно воплотить в серые и безликие будни действительности все те «безоблачно призрачные», сплошь надуманные и нисколько-то ранее никак и немыслимые изыски духа.

Уж именно то, что еще издревле брало свое истое «благое» начало именно от тех самых излишне оптимистичных, скороспелых надежд.