Причем исключительно уж в меру своего чрезмерно зачитанного разумения как есть, вот до чего только радостно выпестованного на совершенно вовсе-то никому не нужном книжно-философском хламе.

Он был ими с тем самым более чем и впрямь-таки безосновательно великим восторгом всегдашне уж смело заглатываем безо всяческих излишних логических рассуждений, как собственно оно и должно быть с любовью, да только настоящая любовь к истине всегда ведь настояна на сомнении, а не на фанатическом самомнении…

Разумеется, что вовсе не все дореволюционные либералы были именно таковы, однако и другие, более взвешенные и здравомыслящие люди совершенно так никак не могли уразуметь, что простой народ попросту неспособен к умственному употреблению больших и неудобоваримых (безо всякого соответствующего образования) философских постулатов только-то во всем непреложно грядущего всенепременно более благостного бытия.

Им-то самим чего вообще было собственно надобно ото всей этой крайне вот для них, безусловно же, постной жизни?

Вот только бы значиться, им действительно удалось безо всяческих долгих, мучительных проволочек нынче-то наскоро просочиться сквозь все препоны и запоры в отныне нисколько вот не запертые перед самым их носом двери, да так, словно бы те еще были крепко-накрепко намертво прихвачены пудовыми запорами да и засовами в придачу!

И впрямь уж словно в замочную скважину, они ведь до чего только безудержно нагнетали весь этот свой догматический свет всех тех осатанело доморощенных, абстрактно-абсолютно вот ничем непобедимых истин.

А те, кто их сколь смело взяли на щит, были до чего только беспристрастно-беспринципными аскетами, горящими пламенем своей идеи в точности так, как конкистадоры некогда горели пламенем своего воинственно-пламенного понимания христианства, и суть их фанатизма имела одну и ту же, в сущности, природу, да еще и самый изначальный внутренний исток.

Они боролись за счастье всех и вся, идя путем убийств и разрушений, а этот путь неизменно ведет в одну только сплошную нескончаемую мглу всех тех еще разве что лишь явно грядущих времен.

Точно так же некогда отблески средневековых костров инквизиции разве что только беспрестанно отсвечивали тьму, весьма вот отчетливо царившую тогда в сердцах людских.

С той не столь уж, в сущности, древней эпохи ничего такого существенного в человеческом обществе и близко-то никак вовсе ведь нисколько не переменилось.

Наше всеобщее бытие – оно по всей своей сути довольно-таки весьма вот незыблемо и вечно.

Причем во всех своих заглавных принципах оно собственно так все то же, каковым оно было еще в древности, только лишь сознание стало шире, и окружающий нас мир оказался нынче куда менее необъятным, нежели чем он некогда представлялся нашим далеким предкам.

И люди вот нынче все те же, что и были некогда ранее, им, несомненно, свойственна полностью слепая вера, а уж в кого – это именно не столь оно, по сути, и важно.

Комиссары были сущим верхом беззастенчивой самодостаточной самоуверенности, когда они принимались печально говорить о горестях прошлого и более чем благих перспективах самого ближайшего будущего.

Причем в них-то самих все то наиболее собирательно темное как раз-таки безо всякой меры, безусловно, довольно-то весьма многозначительно и преобладало, а не только лишь в самой глубине их души до чего только осатанело всегдашне же ненароком присутствовало…

Еще ведь на этапе своего самого первичного теоретического обоснования большевистская идея была самым доподлинным образцом благодушного мудрствования, чрезвычайно же в своем конечном итоге чреватого до чего только и впрямь обильно и напрасно пролитой кровью во имя всех тех никогда так и не наступивших светлых дней коммунистического грядущего.