Лодья – палубное судно длиной до двадцати трех метров, две-три мачты, брала груза до трехсот тонн (восемнадцать тысяч пудов), с плоским килем, что позволяло входить в устья небольших речек, в заливы, виски, шары и курьи, на отливе оставаться на берегу, не боясь омелиться, и проводить зверобойку, строить стан. Шили лодьи от старины глубокой и до наших дней, пока парусные суда не отошли в прошлое. На лодьях доставляли грузы, ватаги морских охотников, вывозили промыслы с островов, вели торговлю со скандинавами, переправляли становые избы, рубленные в Мезени по заказу купца, амбары, бани и разволочные кушни на Матку и Грумант… Но для сборки лодьи уже просилось кузнечное железо: барошные скобы, кованые гвозди, крепления для мачт, якоря, цепи, что удорожало стройку, ибо на дальние реки Лену и Индигирку надежных путей еще не было и перевозка кованого «железа» на сибирские стапеля со множеством перегрузок с лошадей на кочи и баржи стоила больших сил и средств. Да и бурлаки, что таскали суда по волокам, нанимались тоже не задарма, не за красивые глазки тянулись мезенские казачата на край света, и они нуждались в оплате, каждая копейка для промышленника и торговца были на счету… Сегодня ты, христовенький, вроде бы богатыня, снаряжаешь корабли под царев наказ для поиска новых ясачных земель, строишь кочи и лодьи, а завтра одна экспедиция рухнула, другое судно разбил на море шторм, третью посудину вместе с командою забрали торосы… И такое случалось на веку на северах… Авторитет доброго промышленника подточен, капиталы на нуле. И не каждый стоящий умелец-покрутчик пойдет к тебе в ватагу, и не каждый мезенский плотник возьмется за топор строить новый коч… на Лене мезенские умельцы-груманланы в большой цене. И ты уже не кормилец, а бедняк, смотришь в чужую горсть, ибо последний грошик провалился в прорешку кафтана, и ты нынче – нищета, прошак с зобенькою по кусочки… Голь кабацкая… Начинай божьи труды сновья…

Пользовали лодьи (как мне думается) чаще всего для большой торговли, люди фартовые с купецким размахом, по разведанным путям возле «матеры», когда прибрежные воды освобождались ото льдов… не любящие идти в прогар, зря тратиться, с большим почтением к прибытку и серебряному рублю.

А кочи шились вересовым пареным вичьем, притягивали нашвы (бортовые тесины) к шпангоутам (кокорам) деревянными гвоздями, и якорь в сотню пуд был из елового выворотня с привязанной в развилку «булыгой», и парус-то ровдужный из шкуры оленя (за эту отсталость в судостроении и хулил Ломоносов своих земляков: правда, вскоре повинился за несправедливую критику). Вроде бы самоделка мужичья на скорую руку, чтобы пережить трудную минуту, но куда без коча в арктических морях? Пробовали британы-похвалебщики обойтись, да скоро утратили гонор. Красавцы клиперы тонули еще на подходе к Вайгачу и Шараповым Кошкам, в железных воротах в устье Мезени, Печоры, Оби. Вроде бы вот он: Ямал, Обская губа, златокипящая Мангазея, Обь, куда разом шли флотилии из сотен поморских кочей и морских карбасов.

…Вот и кусай локти, шишига окаянная, «немтыря» поганый, видя, как мимо проплывают русские суда в сказочную златокипящую Мангазею. Вот оно, богатство-то, «протекает меж пальцей, а не ухватишь»… Где-то тут, на полуострове Ямал, прячется, по рассказам бывалых, заколдованная золотая старуха с ребенком, а попробуй, поймай за подол…

С сорок третьего года на пять лет растянулась тяжелая ледовая обстановка, сорок судов взял к себе океан, погибло более восьмисот мореходцев. Но общей беды поморье не представляло, ибо неоткуда было черпать вестей, потому и не было общего поминального списка утопших, отпеваний и поминок. И кормщик Макалёв, шибко не задерживаясь, вел судно в запад, пока стоял спутний ветер, с надеждою найти становище не позднее первого сентября, на Семена Летопроводца. У Малых Бурунов еще не ко времени, но уже торосился лед, обнимал скалистый угрюмый берег, вползал в становище, промысловую мезенскую «усадебку». И если кто зверовал тут в лето, то иль давно подался в домы, или нынче не приходили вовсе. По той пустынности океана, когда редко вдали вспыхивал парусок одиночного судна, было понятно, что искать Иньковых бесполезно, уже давно почивают они на дне морском, на долгий отдых повалились…