– Вы все – опасные люди, пришедшие сюда по разным причинам, – провозгласил Вос и улыбнулся, будто собрать вместе опасных людей – все равно что пригласить родных на ужин. – Но у каждого опасного человека бывает момент, когда ему надоедает однообразие драк и перестрелок. Он задумывается, не стоит ли принести хоть немного пользы миру. Сейчас – как раз такой момент.

Вот тут он меня подловил. Прежде, чем кто-то успел выказать сарказм или уважение к проницательности проповедника, отовсюду – со стен, с кустов, с потолка – белой вьюгой начали опускаться мотыльки. Они медленно и завораживающе кружили вокруг нас под ускорившийся ритм и сбрасывали с крыльев по толике светящейся пыльцы. Мы будто стояли под волшебным сиянием.

Остальные «прихожане» начали тянуть к мотылькам руки, довольно покачиваясь под звонкие барабаны. Что могло заставить взрослых людей вести себя, словно бестолковые дети? Мы, вроде, ничего не пили и не ели…

И тут пыльца достигла и меня, принося смесь восторга и освежающей жизнерадостности, которой я в последнее время не славился. Мир будто отмыли – и он засверкал, засветился, окрасился в теплые и приятные краски. Будущее стало представляться интригующим и интересным, а все проблемы – преодолимыми.

Ястреб Джек что-то говорил, заражая нелепой жизнерадостной ухмылкой, Хайки скакала и плескалась, будто молодой джейран. Белые бабочки кружили вокруг нас, не опасаясь прикосновения. Я опять заметил скрывающегося в траве тушкана, и тот явно знал что-то важное, будто находился там неспроста. Всем, даже упитанным крысам Балха, было, что мне поведать. Я ощущал их присутствие рядом.

– Мы запускаем время заново, – сказал проповедник Вос и окунул нас с Хайки в полностью покрытые серебристой пылью воды.

Я открыл глаза под водой, не испытывая ни малейшего желания выбираться из играющей солнечными лучами купальни. Маленькие рыбы, плавающие между стеблями лотосов, пролетающая над изрешеченной крышей птица, пустыня, полная скрытой жизни, – все это звучало, соединялось со мной. Я ощущал себя большим, будто составленным из всех живых существ разом.

Хайки загорелась от силы переживаний, но вода тут же потушила огонь. На секунду мне показалось, что она окружена алым коконом, и я отвлекся на мысль, способна ли пиро полыхать под водой, но тени мотыльков над поверхностью купальни опять увели в сторону. Я был уверен, что могу с ними поладить, и, что самое странное, мне есть, чем поделиться. Их интерес приятно щекотал эго. Только я открыл рот, чтобы рассказать им все, как вынырнул из захватывающего единения со всеми зверями подряд на воздух.

Время опять запустилось. Прохлада мягкой, расслабляющей воды, пахнущей цветами, охватывала тело. Я перестал ощущать свой вес и боль в ногах так же, как потерял и настороженность. Ястреб Джек нырял и фыркал, как собака.

– У вас мыло есть?

Эффект от пыли постепенно пропадал, и я уставился на Хайки.

– Мы воспринимаем очищение метафорически, – поднял бровь Вос.

– Ну… Мне сложно воспринимать метафоры. Так что мне нужна практическая помощь.

– За эту пыль на рынке отвалят тысячи и тысячи, – задумчиво протянул Ястреб Джек.

– Именно поэтому нам нужны защитники. Но это место непросто найти, поверь, – усмехнулся Вос и кинул пиро мыльный корень. – Пыль – это маленький дар от наших друзей, не более. Внутреннее просветление дает гораздо больший эффект.

– Я чуть не поджарила ваших рыбок, – виновато поделилась пиро.

Некоторое время мы мокли в купальне, глядя на порхающих наверху мотыльков и лучи света. Говорить не хотелось, хотя вопросов возникало много. Люди поскидывали мокрые простыни, но даже разглядывать их не тянуло; я не ощущал разницы между телами женщин и телами пумы или пустынной ящерицы. Чем мы отличаемся от колоний птиц и почему наша жизнь важнее жизни рыбы?