Они продолжили путь, но не нашли ни калитки, ни щели. Когда впереди замаячила знакомая фигура в бордовой плаще, Гриша и Боян сошли с тропинки и побежали за дома.

— Ночью попробуем перебраться или, хотя бы, узнать устройство двора. А пока можно погулять и посмотреть, как здесь люди живут.

— Хорошо живут, — буркнул Боян. — Что на них смотреть?

Весь день молодые люди гуляли по городу. Гриша восторгался то резным узорам на воротах, то стройной вороной лошадью, то колодцем с хитрым механизмом подъема воды. После обеда они заглянули на рынок и под видом покупателей ходили от прилавка к прилавку и просили на пробу то медовую сладость, то моченые яблоки, то засоленную рыбу.

— Хорошо здесь, — сказал Боян и бросил рычащему псу у забора кусок бублика. — Намного веселее и приятнее, чем в Лисино…Я тут подумал, — он опустил голову и печально вздохнул. — А если Василина откажется возвращаться? Может, ей нравится у Берендея?

— Ты что, передумал ее вызволять? — удивился Гриша и повернулся к нему.

До этого он рассматривал идола, который стоял посреди небольшой площади. Всего на идоле было изображено пять голов, находящихся друг под другом с разными выражениями лица.

— Нет, не передумал. Боюсь, что после царских хором не захочет жить со мной. Я-то, простой трудяга и сирота. Есть старая землянка да кусок вспаханной земли. Из скота: коза да старый конь. А она, небось, там в жемчугах и парче ходит, из золотых блюд ест. Не соблазнилась бы такой жизнью.

— Ну-у, — почесал затылок Гриша. — Этого ты не узнаешь, пока с ней не встретишься. А если, все наоборот: не покорилась Берендею, а он ее за это в порубе держит на сухаре с водой?

— Правда твоя, — встрепенулся Боян. — Так все и есть! Она бы ни за что не покорилась. Ждет меня дожидается, голубка моя сизокрылая.

Вскоре стало темнеть. С рынка потянулись торговцы кто к воротам, кто по домам. Стадо коров с двумя пастухами вернулось с полей, и заждавшиеся хозяюшки принялись загонять их во дворы. Когда в окнах загорелись огни, молодые люди решили действовать. Они почти бесшумно побежали по тропинке вдоль частокола.

— Куда ты березку-то спрятал? — зашептал Боян.

— Где-то здесь должна быть, — они шарили руками по траве в темноте. Небо заволокло облаками, которые не пропускали лунный свет.

После получаса поисков, они нашли сломанное грозой дерево и приставили его к частоколу. Первым полез Боян. Он встал одной ногой и на сложенные ладони Гриши, второй на тонкий ствол березы, оттолкнулся, схватился за острие бревна, подтянулся и сел между бревнами.

От увиденного он присвистнул и зажал рот рукой. Гриша в нетерпении топтался снизу:

— Ну что там?

— Подымайся, — Боян свесился и протянул ему руку.

Гриша встал на березку, которая сильно под ним прогнулась, подпрыгнул и ухватился одной рукой за щель между бревнами, а другой за руку Боян. Тот подтянул его, и Гриша сел так же, как и Боян.

Перед ними раскрылся весь царский двор. Множество мелких хозяйственных построек располагались вдоль забора, в центре стоял царский дворец, который оказался низким одноэтажным домом, только раза в три больше обычного. Со всех четырех сторон были резные двери с трехступенчатым крыльцом с узорчатыми перилами. Из маленьких окошек, больше похожих на бойницы, лился теплый желтый цвет.

Молодые люди спрыгнули в заросли жимолости и на полусогнутых перебежали до конюшни, в которой слышались голоса и ржание лошади.

— Что будем делать? — шепотом спросил Боян.

— Подождем, когда все уснут и попробуем найти твою Василину.

Ждать пришлось недолго. Конюхи заперли сарай и, зевая, поплелись к воротам. К радости друзей, стражников во дворе не было. Только дворовый люд слонялся по дорожкам, выложенным кедровыми спилами. Вскоре еще несколько человек исчезли за воротами, а в окошках «дворца» стали гаснуть огни.