– Так, а зачем ты спрашивал о теноре альтино? Решил проверить меня в моей эрудиции? – добродушно усмехнулся молодой каретник, забрасывая фартук себе на плечо и опуская ладони на бёдра, – не бойся, образования у меня достаточно. И книжки учёные читал, и в искусстве разбираюсь.

– Вот как? – с заинтересованной улыбкой повернул к собеседнику голову Гриша, а потом встал, – а что, если я тебе скажу, что я тенор альтино?

Ночевать Аксёнова молодой каретник по-хозяйски отвел к себе в каретный сарай. Никакой повозки внутри не стояло, поэтому места хватило всем. Федя расположил гостя на мягком сене на пустой полке для силоса, а сам устроился внизу, тоже на клочке сена рядом с колёсами.

– Удобно тебе, друг мой? – галантно поинтересовался молодой человек у Григория.

– О, уже друг? – приятно удивился тот, а потом всё-таки решил ответить на вопрос, – вполне.

– Славно.

С минуту оба пролежали в тишине, но Аксёнов ещё привыкал к новой обстановке, поэтому, несмотря на усталость, не смог пока сомкнуть глаз.

– Скажи мне, Федя, а где же ты зимой ночуешь?

– Внутри станции, там мне Сидор позволяет спать в дальнем углу печки за то, что я ему помогаю.

– Смотритель станции?

– Да. Он тут за всё отвечает, – непринуждённо отвечал молодой каретник, – я только выполняю свою работу. Сам он уже стар и не может, а мои умения тут как раз пригодились.

– Стало быть, ты не здешний?

– Именно так. Прибило сюда волнами жизни. Так и остался.

– Много тебе платят? На еду хватает?

– На заработок не жалуюсь, – пожал плечами Фёдор и подложил руки под голову, – спасибо, что вообще есть. А еду нам с Сидором неравнодушные сельчане часто приносят.

– Много ли тут молодых? – осторожно спросил Гриша, и в голосе это чувствовалось.

– Хочешь спросить про девушек, да? – тихо усмехнулся Федя, – не осуждаю. Да, заходят частенько.

– Наверняка ты первый парень тут на деревне.

– Да куда уж там! – снова посмеялся молодой каретник, – кто меня такого захочет?

Без роду, без племени. Кому я тут нужен такой. Ни кола, ни двора. Руки есть – и то хорошо.

– Ни у кого ещё без рук не случалось ни кола, ни двора.

– Пусть здешние девушки найдут себе местных парней, и будут они счастливы, – отмахнулся Фёдор, – я не хочу здесь никому в этом мешать.

Гриша сочувственно вздохнул, и не нашёл, что ответить. Так и уснул, убаюканный стрекотанием сверчков.

Утром Григорий проснулся укрытым потрёпанным кафтаном. Юноша недолго приходил в себя, рассматривал деревянный потолок каретного сарая, а потом прислушался к постукиванию металла, доносившегося снаружи.

Тогда Аксёнов встал, отряхнулся от сена и вышел наружу, подставляя своё молодое лицо лучам утреннего солнца.

– О, уже проснулся? – раздался голос нового товарища юноши.

Гриша повернул голову и улыбнулся. Теперь он рассматривал знакомца при дневном свете слегка издалека. Флёр какой-то необъяснимой не то загадочности, не то подлинной глубины души молодого каретника не ушёл вместе с ночью.

Аксёнов наконец подошёл ближе, держа в одной руке кафтан.

– О, это моё, брось там, в телегу, – неприхотливо сказал Фёдор, показывая рукой на повозку неподалёку.

Григорий, впрочем, без лишних вопросов так и сделал. Сам того не желая, он теперь знал о том, что эта одежда оказалась на нём с утра неслучайно. Это было так… необычно?.. и одновременно приятно. За молодым человеком ещё никогда так не ухаживали. Нет, конечно, Мишель помогал в учебном заведении чем мог, но и сам создавал проблем.

– Я как раз ваш драндулет заканчиваю, – усмехнулся молодой каретник, потрясывая головой и ровняя молотком последнюю деталь.