Не очень, конечно, здорово сравнивать человека Иннокентия Маздонова с псом Кактусом. Но оба они – нетипичные создания, и это, пожалуй, их объединяет Возможно, на ментальном уровне. Правда, вряд ли они ведали о существовании друг друга.

– Зачем вы, Генрих Наумович, рассказали чушь? – с некоторой обидой поинтересовался Маздонов. – Ведь она – ни к селу и не к городу.

– И к селу, и к городу, – возразил старик. – Я тебе поведал эту славную историю, мой молодой друг, только с той целью, чтобы ты не считал себя умнее, но и лучше других.

– А я ведь и не считаю.

– Ещё как считаешь, Кеша! Увидел на фото приятное женское лицо и фигуру и твёрдо решил любыми способами повидаться с этой дамой. Почему? На каком основании? Ты особенный, да? Неповторимый? Принц датский или любимый сынок отечественного олигарха? В чём дело?

– Я её полюбил, Генрих Наумович.

– И это всё, что можешь сказать в своё оправдание? Тебе мало того, что я чётко тебе объявил, что вы с ней – не пара.

– Но Иза-Изольда ведь не замужем, поэтому я хочу с ней познакомиться.

– Ты, Иннокентий, эгоистичен, как тысяча нетерпеливых и воинственных иностранных термитов, которые решили в билибинских снегах разделаться с группой белых чукотских медведей.

– Причём здесь они? Не понимаю.

– Не обижайся, Кеша. Но старайся опираться в жизни не только на свои неуёмные желания, но и очень скромные возможности.

В общем, Пигмалион решил больше не читать нравоучений Маздонову, а побеседовать с ним на нейтральные и общедоступные темы.

Во время следующей встречи с Иннокентием старик Пигмалион сходу приступил к своей очередной, почти непринуждённой, но тематической исповеди. Беседу с Маздоновым он начал с сообщения о том, что всю свою сознательную трудовую жизнь провёл на очень большом машиностроительном предприятии. Его корпуса за период нынешней эпохи «процветания» превратились в катакомбы и в огромные отхожие места для естественных желаний и физиологических позывов бодрствующей ночной молодёжи.

Разумеется, металл и разного рода и вида оборудование, в основном, растащили господа и дамы, которым было рекомендовано «волшебным», то есть невероятным, образом стать мультимиллионерами и миллиардерами.

Но и бомжи, и бичи если ни «погрелись» на сдаче железа, меди и прочих металлов, то имели возможность пару лет выжить. Ведь сдавали они всё это за бесценок барыгам из числа бывших уголовников и самых продуманных членов тогдашней руководящей партии.

Что ни говори, но любая река или ручеёк, в конечном счёте, втекает в океан, в море или большое озеро.

Так происходило в стране несколько десятилетий тому назад, когда на широкой дороге к ретиво и всенародно объявленному светлому завтра, грабителя и разбойника даже нищему было не суждено обойти. Не получалось. Благо, что сейчас процветаем.

– Вы на этом заводе, Генрих Наумович, трудились начальником цеха или мастером? – сделал предположение Маздонов. – Думаю, что никак не ниже.

– Ты предполагаешь, мой молодой друг, что на благо своей Родины трудятся только одни начальники и олигархи? – широко улыбнулся старик. – Я всю свою жизнь числился на этом славном, но теперь вот мастерски убитом предприятии художником-оформителем.

– Но это ведь тоже интересно.

– Всё в жизни интересно и полезно. А потом, до ухода на пенсию, я работал сторожем и даже… дворником. Имею серьёзное предположение, что ты не сомневаешься в том…

– В чём я не сомневаюсь?

– Именно, в том, Кеша, что ты подсознательно считаешь, что я карьерист и проходимец. А по этой причине должен был иметь уютное место под солнцем. Хочу тебе напомнить, мой юный друг, что я по национальности, всего лишь, швед. Мне порой так кажется. По этой натуральной причине я не пользовался никакими привилегиями и благами. Что называется, жил, как подавляющее большинство.