Не только апрельские поездки бывали чисто ознакомительными, случалось возвращаться пустым и летом и даже осенью. Знания даром не даются – наша присказка тех лет. «Всякая охота предполагает и удачу, и неудачу, грибная охота в том числе».11 Не угадал направление (север – юг), не учел погоду или… да мало ли в чем можно ошибиться, а в результате – пустая корзина. «Он ведь, гриб, что? Для него законы не писаны. Бывает и дождь, и тепло, и все условия, а его нет. Он ведь областному начальству не подчиняется».12

Мне известны случаи (и по рассказам, и по личному опыту), когда от полного «безгрибья» до хорошего «грибосбора» было не более трех-четырех километров. Причины бывают разные – полосой прошли дожди, или рельеф местности обеспечил разницу в температуре, или сказались различия в составе почвы, а то и в количестве снега прошедшей зимой. Бывает, конечно, и так, что «намотав» за день не один десяток километров, уезжаешь пустой – во всех доступных пешим ходом местах этого района грибов нет. Неудача? Фиаско? Отнюдь нет! Вторая присказка тех лет гласила – знания лишними не бывают: при полном «безгрибье» поневоле заходишь в места, куда никогда не доберешься в урожайное время, а значит, расширяешь географию, тем более, что известные тебе (и не только тебе) места совсем необязательно самые урожайные – стадный инстинкт человека здесь сказывается едва ли не сильнее всего. Могу сослаться на собственный опыт: из сорока-сорока пяти поездок (с конца апреля по конец октября) больше половины были «нулевыми» или близкими к этому, но зато остальные, базировавшиеся на полученных знаниях грибных мест, окупали все.

Стоит еще отметить и такой штрих: «точка», «место» или «плантация» – это не полянка или опушка, а местность, достигающая нескольких десятков квадратных километров.

Вопреки утверждениям многих книг, посвященных «третьей охоте», грибы-подснежники в конце апреля, да и в первых числах мая встречаются только в те редкие годы, когда весна бывает очень ранней. Обычное же время появления строчков и сморчков – конец первой и начало второй декады мая. В смешанном елово-березовом лесу, наиболее характерном для окрестностей Москвы, к этому времени снега уже не остается, а сквозь слой прошлогодней листохвойной подстилки начинает пробиваться трава. В городе березы полностью развернули листья, а в лесу – только начинают. Вот в этот момент и можно по-настоящему открывать сезон.

В смешанном лесу основной (по объему и весу) добычей обычно бывали строчки гигантские, почему-то большинством знакомых мне грибников называемые сморчками. Даже те немногие, кто придерживается научных названий, обычно опускают слово «гигантский», так как строчок обыкновенный, растущий только в сосновом лесу, довольно редком в Подмосковье, вообще мало кому знаком. Отличается он от гигантского очень сильно, и не только величиной.

Строчок гигантский, достигающий размеров мужского кулака, а то и двух (до 15 сантиметров высотой и до 20 шириной), окрашен светлее своего обыкновенного сородича. Цвет его шляпки, скорее напоминающей не шляпу, а чалму, варьирует от желтого до темно-коричневого, но никогда не бывает черным.

Обыкновенный, наоборот, чаще окрашен в темно-коричневый и даже черный цвет. В сосновых борах, при подходящей для него погоде, чернота шляпки бывает, как говорится, «иссиня-черной». Шляпка, и ножка у него больше соответствуют своим названиям, и весь он больше похож на привычный шляпочный гриб, чем его гигантский собрат, а вот размеры обыкновенного строчка гораздо скромнее – до мужского кулака не дотягивают (5—7 сантиметров в диаметре и до 10 в высоту). В хороших условиях шляпка