– А вы, стало быть, Эйзен Раунбергер, – сказал тот медленно и не очень внятно. – Что ж, вам делает честь… ваша милость к падшим.

Голос у него был довольно низкий.

– Насколько я знаю со слов Саши, вы как раз не падший.

– Это как посмотреть, – Джафар медленно моргнул и вытер рукой под левым глазом. – Но вы наверняка сюда не за моими выводами пришли, правда? Вы хотите сделать свои. Выяснить, не ошибся ли наш общий друг в оценке степени моей вины в произошедшем. Что ж, спрашивайте.

Теперь Джафар смотрел на Эйзена прямо, и тот поразился живости его взгляда. Потенциальный клиент Шнайдера был так истощён, что не мог долго держать руки на весу – приходилось класть их на стол. Но выражение глаз – теперь это было видно – оставалось ясным и чутким.

– Расскажите мне, как было дело, – попросил Эйзен. Он догадывался, что Джафар столько раз в деталях излагал эту историю, что ощутит к нему, Эйзену, глубокую неприязнь, но Джафар только обреченно кивнул, понимая, что без этой экзекуции встреча теряет смысл.

– Изначально нас… было восемь, – узник говорил неровно, с длинными паузами. – Я, Каримов Ильнур с женой, Рогов, Астанин, Синьков, Пономарева и Кронис. Ильнур, начальник нашей экспедиции, нанял меня в качестве техника для проверки состояния законсервированных секретных объектов. Следовало… оценить степень их пригодности к дальнейшему использованию. Почему это не сделали летом, не спрашивайте. Любая степень… секретности предполагает волокиту, поэтому, запланировав поездку на июль, ведомство… пока прогнало документы по инстанциям, смогло выпустить нас… только в январе. Отказаться мы уже не могли, и таким образом оказались заложниками вечной неприязни бюрократов друг к другу. Срок был – два с половиной месяца, еды дали на месяц, обещали через пару недель подвезти оставшуюся провизию. Но так и не привезли. Расформирование и слияние ведомств… и концу месяца уже никто за нас не отвечал. Проект по восстановлению старой техники посчитали убыточным и закрыли, ну а чтобы вывезти нас, денег не было.

– Вы тогда знали об этом?

– У нас, конечно же, была связь. Кое-как узнали, говорим, заберите. Нам ответили, что мы должны лично прийти с заявлением, заодно и затребовать выплату неустойки.

Эйзен приложил ладонь к глазам.

– Какой бред…

Джафар кивнул.

– Если бы хоть кто-то догадался оставить родственникам генеральную доверенность, возможно, все сложилось бы иначе. А у меня родственников здесь не было. Каримовские пошли разбираться, но это оказалось нелегко. Тем временем месяц прошёл, продукты заканчивались. Эйзен… у вас ведь свой бизнес?

– Ну да…

– Я так и подумал. Ну а нас угораздило работать на аппарат. Мы изо всех сил экономили продукты, но к марту они закончились. Ильнур умел охотиться, я тоже старался, хотя и не умел. Учился у него. Однажды он ушёл один и не вернулся. Мы жили в двух зимовьях, по четверо. В нашем жили Ильнур с женой, я и Дина Пономарева. Жена Ильнура, ее звали Кассиопея, гречанка по происхождению, была метеорологом. И, как ни странно, увлекалась астрологией. По ней выходило, что ее муж ее жив… Дина и Роман Астанин ушли искать Ильнура; я и Андрей Кронис тоже искали. Может быть, звёзды и благоволили к Ильнуру, но погода об этом не знала. Мы с Андреем в итоге, хоть и обмороженные, вернулись; вторая партия – нет. Так мы потеряли первых троих. Я продолжал охотиться на всех, Андрей не охотился, потому что ногу повредил. С этого момента мы голодали… в полную силу. Через две недели Рогов и Синьков, жившие в другом доме, пришли ко мне и предложили, как они выразились: «сократить число едоков и увеличить количество еды» за счёт Крониса. Я послал их и хотел забрать Андрея, но они как раз в это время… убили его. И перестали пускать нас с Касси в свой дом. Стало ясно, что они точат нож и на нас тоже… я продолжал делиться с ними едой, но им этого было мало… конечно же. Да и нам тоже… Рогов и Синьков совершенно обезумели, стучали к нам каждый вечер. Грозили выбить окна, но ещё немного боялись меня. Однажды, когда меня не было, они забрали Касси… Когда я вернулся, она уже находилась у них и явно… не а целом виде. Ну, как они мне показали через окно, и я… не помню, как я не умер. Наверно, из-за общей апатии. Кроме того, остановила мысль, что если я потеряю сознание, эти уроды получат еще немного… хитов. И я… заставил себя развести огонь.