– Какому ритуалу?

– Узнаешь.

Откинулся на спину и закрыл глаза ладонью, согнув локоть на голове.

– Что это тебе даст? Ты станешь счастливее и почему Ро… – чуть не оговорился. – Что я сделал, в чем провинился?

– Узнаешь, меньше, чем через сутки.

Снова тишина. Молчали оба.

Временами начинал стонать от боли, прикусывая свой кулак. Болело так, что пот тек по вискам, как в душе вода. Она подходила, водила ладонью, отправляя тело в невесомость. Затем прикладывала, что-то холодное непонятной консистенции к больной ноге, от этого и воняло так, что порой меня оглушало от вони, а не от боли, которая спустя сутки и правда стала затихать, и я наконец уснул, не чувствуя приступов.

День 6

Три щелчка над головой, открываю глаза. Она снова стоит рядом. За окном тьма.

Бездумно поворачиваю голову в ее сторону.

– У тебя слюни протекли изо рта, – прошептала она.

– Чего тебе еще. Я еще не умер? Надеюсь, когда умру тебя там не увижу.

– Какой смысл ты закладываешь в слово жизнь?

– Не видеть тебя, открывая глаза – это для меня жизнь.

– Мир – это призма. Ты то, через какую призму смотришь.

– Я хочу видеть мир, где нет таких как ты.

– Скоро увидишь, – хитро отвела она глаза.

– Очень страшно.

– Пора. Садись.

Она вытягивает ладонь над моей головой и ведет вниз к ноге, снова опираюсь на локоть. Пытаясь запомнить, все, что она делает. Поднесла руку к щиколотке, подержала над ней, ведя кругами по часовой стрелке, что-то шепча. Затем начала снимать полотенца и тряпки, которыми была завернута нога. Недоумевал, неужели от них такая тяжесть, а вонь, наверное, нога гниет.

Скинув около десяти тряпиц разных размеров. Мой взор привлек сгусток, чего-то черного. Она схватила рыхлый кусок и приподняла, неимоверный смрад охватил все помещение, даже она нахмурила чуть вздернутый нос, поднесла к печи и бросила в пламя, которое резко затрещало, а потом затухло, через мгновенье вспыхнуло.

– Что это было?

– Плоть, – ответила она.

– Надеюсь не человеческая? – в страхе спросил я.

Подойдя снова к ноге, резко схватила стопу и согнула пальцы вперед, затем вытянула, потянув за большой палец.

– Как ты восстановила кость? – ликовал я недоуменно.

– Рано радуешься, еще неизвестно, какие лишения тебе подготовила судьба. За то, что сделал.

Мои глаза удивленно забегали по ее лицу…

– Если это смерть, то хотя бы отрави.

– А ты отравил кого-то?

– Нет…

– Ну…

Ее перебил стук в дверь, она резко подошла и отворила ее. Повеяло болотистой гнилью. Я никого не заметил за ней, но отчетливо слышал женский голос с хрипотцой, она вытянула руку, затем сжав кулак убрала в карман и захлопнула дверь, со словами: «добра тебе». Медленно повернулась.

– До рассвета четыре часа. Спи.

– А что потом?

– А потом, потом… – протянула бездушно.

Я скрутился, было безумно холодно, дикий страх окутал. Расширив глаза, смотрел на ее очертания со спины, лишь бы не уснуть. Но веки тяжелели. Тело словно потеряло упругость и силу сопротивления, я отключился.

Щелчок. Открываю глаза.

Она надо мной. Телом не могу пошевелить, на мне куча тряпья и лохмотьев. Поднимает их и тащит в дальний угол комнаты. Бросаю взор на окно, еще и не думает светать.

– Вставай, – внезапно встает напротив.

– Куда? – забегали мои глаза.

– В нетронутый лес… Сядь.

Я неохотно присел. Оглядел еще раз комнату.

– Сел, – прошептал я.

– Путы использовать не буду. Попытаешься сбежать, кость выведу наружу. Черепную.

– Хоррррошо. Но лучше завяжи, – протянул я руки. – Соблазн велик.

– Корзину нести будешь.

Она подошла к печи, достала пару затухающих угольков, закинула в горшочек, накрыв крышкой. Сняла с крюков пару связок полыни и других трав, сложила все в корзину. Из деревянной бочки зачерпнула немного воды в кувшин, и тоже, накрыв крышкой, поставила в корзину. Подошла ко мне, схватила за ладонь, вытянув безымянный палец левой руки попыталась отрезать ноготь странными кусачками, я резко отдернул руку.